Красная змея
Шрифт:
Пьер колебался. С одной стороны, он чувствовал себя затянутым в сети этой истории, грозившей разорваться у него в руках. Странная папка, убийство, тайное общество, существующее несколько столетий, — эта загадка пока что показала только свой краешек.
С другой стороны, у Пьера собралось достаточно доказательств того, что люди, действующие от имени «Красной змеи», вполне способны на убийство. Эти люди не угрожали понапрасну. Бланшар боялся за Маргарет, которую вовлек в эту авантюру, с каждым часом становившуюся все более опасной.
Журналист взглянул на
Ему стало совсем нехорошо при мысли, что молчание Маргарет может иметь ужасные причины. Пьер в замешательстве вернулся в гостиную. Д'Онненкур был все так же погружен в чтение.
— Габриэль, простите, но мне нужно уходить. Я должен вернуться в свою квартиру.
Этот человек оторвал взгляд от пергамента. Вид у него был совершенно потерянный, точно после возвращения из иных миров.
— Что вы сказали?
— Прошу прощения, мне нужно уходить. Полагаю, нам следует водворить комод на прежнее место.
Д'Онненкур был поражен.
— Разве документы вас не интересуют?
— Конечно, интересуют, Габриэль. Однако мне нужно срочно вернуться домой. Я туда звонил, никто не отвечает. На душе у меня неспокойно.
— Вас кто-то ждет дома?
Пьер подумал, что не имеет смысла скрывать существование Маргарет.
— Да, моя знакомая, британский историк. Она прилетела из Лондона, чтобы помочь мне в изучении документов из той папки.
— Так… Вы опасаетесь, что ей тоже угрожали?
— Она не отвечает на звонки, а это худо.
Но Пьеру пришлось задержаться надолго, несмотря на всю свою поспешность. Он развил лихорадочную активность, с мастерством человека, привычного к мелкой работе, винтил, вставлял штифтики, прилаживал на место досочки и смазывал все маслом.
Габриэлю, напротив, торопиться было некуда. Он упорно настаивай на том, что самое важное — это сделать все так, чтобы брат не заметил издевательства над комодом, а стало быть, необходимо скрыть все следы.
Через час кропотливой работы журналист справился с поставленной задачей. Мебель выглядела безупречно. Д'Онненкур придирчиво осматривал комод, пытаясь обнаружить хоть какие-то приметы взлома.
Пьер уже начинал закипать.
— Габриэль, хватит вокруг него крутиться! Только взгляд профессионала, причем предупрежденного заранее, мог бы установить, что над этим комодом поработали. Пора вернуть его на место! — Журналист помимо своей воли перешел на повышенные тона.
Бланшар извинился за спешку, отверг предложение д'Онненкура подбросить его на машине и попрощался.
Пьер вышел на улицу и обратил внимание на то, что уже вечерело. Только теперь он понял, что провел в этом роскошном доме больше трех часов.
Движение на Елисейских Полях было оживленным. Все такси ехали уже с пассажирами. Свободная машина
В ожидании Пьер несколько раз пытался звонить, но ничего не добился. Маргарет не отвечала ни с мобильного, ни с домашнего телефонов. С каждой секундой Бланшар волновался все больше.
Пьер прокричал таксисту адрес таким раздраженным тоном, что ему тут же пришлось извиняться. Нервы его были на пределе. Потеря нескольких минут в тот напряженный вечер оказалась последней каплей.
Поездка стала для Бланшара настоящим мучением. Его мысли перескакивали с пугающего молчания Маргарет на слова, которыми Габриэль сопроводил свое прощальное рукопожатие: «Не забывайте, что власть „Красной змеи“ — это власть сумерек».
Журналист смутно помнил о том, что они договорились пообедать на следующий день. Габриэль обещал заехать за ним в два часа, поскольку им следовало много что обсудить. Однако воображение Пьера поразили именно последние слова д'Онненкура. Они звенели у него в голове, точно это была наковальня, на которую раз за разом опускался тяжелый молот: «Не забывайте, что власть „Красной змеи“ — это власть сумерек».
Пьер не мог определить, идет ли речь о предупреждении или об угрозе, но, как бы то ни было, сама эта формулировка ввергала журналиста в еще большее смятение духа.
Ему казалось, что таксист слишком медлительно маневрирует при парковке. Наконец Пьер быстро расплатился и выскочил из машины. Он поднимался в лифте и думал только о Маргарет.
Когда Бланшар распахнул дверь в квартиру, у него оборвалось дыхание.
20
— Марго! Марго! — надрывался Пьер, бросаясь из комнаты в комнату.
Он убедился в том, что сбылись его худшие предчувствия.
В квартире все было вверх дном, ящики вытащены, стулья опрокинуты, бумага навалены на пол, как будто творцами этого разгрома руководила не ярость, а стремление что-то отыскать. Отсутствие Маргарет могло означать только одно — ее похитили.
Шум, раздавшийся за спиной, застал Пьера врасплох. Он решил, что кто-то сейчас бросится на него сзади. Как можно было не заметить чужака!
Пьер резко обернулся. Адреналин зашкаливал, кулак сжался для удара. Лицо консьержа, стоявшего на пороге входной двери, являло собой вернейший портрет изумления. Этот человек ошалело таращил глаза и даже не моргал, охваченный внезапным параличом.
— Я… — только и произнес консьерж, протягивая Бланшару письмо. Он не сразу пришел в себя и смог объяснить причину своего появления: — Месье Бланшар, на ваше имя оставлено письмо. Мне сказали, что это очень срочно. Вы вошли в подъезд так стремительно, что я не успел сказать ни слова.
Пьер бесцеремонно разорвал конверт и увидел нечто знакомое — два листа аккуратной машинописи. Содержание было таким же, как и послания, полученного Габриэлем д'Онненкуром.
Консьерж успел немного оправиться от потрясения. Он не знал, что именно было написано на листках, и теперь изнывал от любопытства, стоя на пороге.