Красные листья

Симонс Паулина

— Нет. Она была полностью обнажена, а на дворе был мороз. Ей следовало повернуться и бежать домой. Я убежден, что она так и собиралась поступить, но что-то ей помешало. Через лес она никогда домой не возвращалась.

— Да, вы правы, правы. Прекрасно. Напишем: смерть наступила между часом десятью и часом тридцатью. — Иннис что-то написал на конверте. — Кстати, волосы у нее под ногтями оказались не человеческими. Вероятнее всего, это собачья шерсть.

— О, — сказал Спенсер. Он так устал, что не хватало сил даже на разочарование. — Тогда сделайте, пожалуйста,

для нас анализ крови. Хорошо?

Пять тридцать утра. Это было слишком, даже для него. Он был на ногах уже двадцать один час. А чувствовал себя так, как будто провел на ногах не двадцать один час, а сто двадцать один.

Спенсер поехал домой, в Хановер. Было еще совсем темно, но небо уже начало приобретать металлический оттенок зимнего рассвета. Он втащил себя в квартиру и посмотрел на свое кресло. Есть или пить виски было слишком поздно или, наоборот, слишком рано. Спенсер снял свои коричневые ботинки, с носками вместе, а потом заглянул в пустой холодильник. Ему захотелось задернуть шторы, но потом он передумал — ведь было уже утро — и направился в спальню, думая, что сможет поразмышлять обо всем: и о крови, найденной под длинными красными ногтями, и о следах, оставленных коленями на груди Кристины, о самой Кристине, о ее письмах, о Говарде, за которого она вышла замуж, и об Альберте, которого она любила, и о «Красных листьях», которые, наверное, расцветут, получив ее состояние. Вместо этого он упал на постель и мгновенно заснул.

Спенсер вскочил с постели как ужаленный. На часах было десять тридцать, суббота. Так дневальный вскакивает со стула, когда в казарму входит инспектор и застает его спящим. Через несколько секунд Спенсер осознал, что звонит телефон.

Это был Уилл: он хотел узнать, придет ли Спенсер сегодня на работу.

На что тот возмущенно ответил:

— Как же, разве можно бросать расследование убийства посередине? Конечно, приду.

— Отлично. Потому что я уже в управлении. Только особенно долго задерживаться здесь не собираюсь. Иннис прислал по факсу протокол вскрытия. Очень интересный.

— Ага. Думаю, что интересный.

— Установлено, что смерть насильственная.

— Да, можно сказать и так.

— Нам надо получше проверить этих ребят. Как ты думаешь?

— Как и ты, — сказал Спенсер.

— Ты уже видел газеты, Трейси?

— Да нет, откуда. Ты же знаешь, что у меня не было времени.

— Не глупи, Спенс. Обязательно купи по дороге. На первых полосах всюду Кристина. Везде написано, что ее убили.

— Превосходно, — сказал Спенсер. — Эти невежды могут писать все, что им заблагорассудится. — Он попросил Уилла позвонить в Бостон Френки Абсалому и предложить ему немедленно приехать в Дартмут, а также спросить Френки, может ли кто-нибудь подтвердить тот факт, что он действительно находился в библиотеке Фелдберг в ночь, когда погибла Кристина.

— Ты что, думаешь, что он тоже к этому причастен? — спросил Уилл.

— А откуда нам знать? Мы его даже не видели. Ее кто-то убил; возможно, и он.

— А мотивы, Трейси?

— Пусть он здесь

появится, тогда и выясним.

— Ладно. Я думаю, мы должны тщательно проверить алиби наших приятелей.

— Какие алиби?

Уилли промолчал.

— Уилл, послушай, сходи в библиотеку Фелдберг на третий этаж и опроси студентов. Может быть, там найдется еще кто-нибудь, кто занимался в ночь на двадцать четвертое ноября.

— Хорошо. Сейчас только десять тридцать. Я не думаю, что кто-нибудь из студентов уже проснулся так рано в субботу, — ответил Уилл. — И я уже говорил с кучей ребят в библиотеке Фелдберг и со всеми, кто тогда вышел на улицу, когда мы ее нашли. Их набралось человек пятнадцать.

— Да?

— Что — да?

— Я сам не знаю, что за этим «да». Просто «да». Я представляю себе белого мужчину, скорее всего восточной национальности, метр восемьдесят ростом, килограммов под восемьдесят весом, который вначале ее толкнул, потом уселся ей на грудь и начал душить.

— О'Мэлли, так ведь ты описываешь себя.

— Уилл, сходи в общежитие к вахтеру и скажи, чтобы они повесили объявления.

— И что написать? — спросил Уилл. — «Разыскивается: живой или мертвый. Убийца Кристины Ким».

— Да, именно так. Или, если тебе захочется, можешь прибавить, что объявляется денежное вознаграждение за любую информацию о преступнике, которая приведет к его поимке, и так далее и тому подобное.

— Денежное вознаграждение? Ты что, думаешь, мы в Нью-Йорке?

— Ладно тебе, у нас в бюджете тоже кое-что есть.

— Да, есть. Твоя зарплата. Я поговорю с бухгалтером. Хотя, конечно, сильно сомневаюсь, что он выделит деньги. Кроме того, ты забыл — здесь в Дартмуте студенты совсем не бедные. Ты думаешь, они начнут рыть землю за какие-нибудь две сотни баксов?

— Конечно, нет. Там должно быть не меньше двух тысяч.

Уилл от души рассмеялся.

— Ладно, сделай, что можешь, а поговорим позже, — сказал Спенсер.

— Чем ты собираешься заниматься сегодня?

— Я? Я собираюсь заняться Альбертом Мейплтопом.

— В таком случае тебе предстоит море удовольствия. Мое присутствие необходимо?

— Нет, все в порядке. Затем я собираюсь съездить в «Красные листья». Поговорить с женщиной, которая руководит этим заведением. Хочешь поехать со мной?

— Нет, спасибо. После обеда я отваливаю домой до понедельника. Кстати, анализы крови до сих пор еще не пришли. И отпечатки пальцев тоже.

— Знаешь, в Нью-Йорке такие анализы в случае убийства делают за два часа, — проворчал Спенсер.

— Да, жаль, что мы не в Нью-Йорке.

Спенсер хотел повесить трубку. Уже было десять сорок пять. День все убывал.

— Звонили от прокурора, — сказал Уилл.

— Почему так поздно?

— У них людей не хватает и много дел…

— Уилл, — устало сказал Спенсер, — это все риторические вопросы.

Уилл продолжал говорить:

— …Но затем они увидели отчет коронера. И моментально это дело приобрело гриф «особой важности».

— Оно было делом «особой важности» с самого начала, — бросил Спенсер.