Красный Кристалл
Шрифт:
— Я знаю, почему отец Корвин не признаёт того, что написано его рукой.
Тот удивился, но промолчал, ожидая, что скажет этот человек, имени которого он не знал всю дорогу и обращался к нему так, как велел герцог Кореспио — господин маркиз.
— Мы прошли сквозь время. Наше путешествие по морю, погружение в водоворот было движением во времени назад. Мы попали в скрещения миров, мы видели иные измерения — они существуют, согласно книге Гедрикса, которую я нашёл в его гробнице. Он сам был путешественником по мирам. Отец Корвин, которого на самом деле зовут Скарамус Разноглазый, послан герцогом Даэгиро, чтобы написать ту
— Да, она это говорила, — мрачно подтвердил герцог Росуано.
— Откуда же она всё знала? — тихо спросил отец Корвин.
— Она ж эльфийка, — пояснил Лён, словно это что-то делало понятным. Её, эту неуловимую серебряноволосую сильфиду искала бедная Пипиха, ради сестры пошла на пытки, и ничего не получила. Нияналь — так звали ту, которая искала свою сестру Пипиху. Они годами ходили друг за дружкой — тщетно, трагически, безрезультатно.
— Значит, я ещё напишу о бедах Дерн-Хорасада? — спросил священник, поднимая на Лёна один глаз и вторым кося в сторону.
— Да, — кивнул тот.
— Не будет этого, маркиз Румистэль, — внезапно сказал герцог, — Берите себе город, властвуйте страною, но Красный Кристалл вы не получите. Именно отсюда пошла погибель. Так сказала Нияналь.
— Это будет, — жёстко ответил Румистэль. — Я не затем столько сюда ехал да ещё до того такие испытания прошёл, потерял всех близких, чтобы перед самой целью отступить.
Отец Корвин сидел в кресле и беспомощно стрелял глазом то в одного высокого мужчину, то в другого, которые стояли друг против друга, словно готовились схватиться в битве.
— Силы небесные, — пробормотал он, — Да что-же я такого написал в этой своей книжке, что они готовы глаза друг другу выдрать?
— Ты, потомок короля, явился сюда затем, чтобы погубить его творение, великий Дерн-Хорасад?! — пылая от гнева, спросил герцог Росуано.
— Ты не понимаешь, — сквозь зубы отвечал наследник. — Именно Красный Кристалл и есть причина всех будущих бед. Король не знал о том, что будет после него. Он не знал, что произойдёт слияние двух пространственных объектов. В этом кристалле не тело Алариха, а тело моего друга. Я прибыл, чтобы спасти его, и в этом мне поможет перстень Гранитэли.
— Именно так она и говорила, — прошипел герцог.
— А она не говорила о том, что вся область вокруг моря с прилегающими землями оказалась в результате этого заключена в пространственный кокон?! Что отсюда нет выхода к другим землям?! Ты видел когда-нибудь луну на небе?
— Не знаю, о чём ты говоришь, — холодно ответил герцог, — Меня волнует лишь судьба Дерн-Хорасада. Я готов пожертвовать своим регентством и всей властью моего рода, но только город пусть живёт. Ты сам не знаешь, дивоярец, какую страшную силу ты выпустишь на волю!
Лён не нашёлся, что ответить — так велика была убеждённость герцога.
— Ондрильо, это бесполезно, — мягко заговорила Ираэ, которая до этого момента безмолвствовала, лишь наблюдая схватку двух мужчин. — Не надо, кузен. Ты же знаешь — всё уже случилось. Дерн-Хорасад ещё жив, но он уже разрушен. Принц Румистэль уже
Глава 24
— Он очень расстроен, поэтому отказывается признавать факты, — сказала Ираэ, направляя своего коня в проулок.
Они вдвоём с маркизом отправились в голод — графиня взялась показать наследнику Дерн-Хорасад, чему он был очень рад. Присутствие кузины герцога было ему приятно, она обращалась с ним не как аристократка, а как добрая знакомая. Лицо графини разрумянилось от свежего морского ветра, волосы её слегка выбились из причёски, и этот дивный красно-медный цвет, эта лёгкость прядей напомнили наследнику Румистэлю те дни, когда он не был никаким маркизом (и вообще, как случилась эта глупость?!), а был он простым школьником в таком далёком, бледном, невыразительном мире, в котором жила девочка по имени Наташа, у которой были точно такие же красно-медные волосы. На этом сходство Ираэ и Наташи кончалось — графиня была гораздо красивее и намного привлекательнее. Но почему-то именно эти яркие волосы более всего и волновали Лёна, хотя он решил на время принять имя Румистэль. Что ж, раз его тут так назвали, раз обстоятельства совпали так, раз неизвестная эльфийка так решила, раз Гедрикс так распорядился, раз герцог Даэгиро так его представил в своём письме — некуда деваться, надо соглашаться. Иначе ему пришлось бы выдержать с Росуано ещё одно сражение — тот станет цепляться за любой повод, чтобы оспорить право Лёна на наследство.
— Вы уверены, маркиз, что сумеете устранить причину всех будущих бед? — спрашивала Ираэ, пытливо заглядывая в глаза Лёна.
— Судите сами, — отвечал он, взвешивая все слова, чтобы не пообещать чего лишнего, потому что его так и подмывало желание похвастаться перед этой юной леди — Ираэ было семнадцать лет. — Некогда Гедрикс поместил кристалл с телом друга где-то в здешних местах, в пещере. И продолжительное время всё было нормально — король приезжал в свой город и снова уезжал. Лишь спустя примерно лет пятьсот, что для волшебника вообще не возраст…
— Вы тоже будете так долго жить? — в волнении спросила Ираэ.
— Не знаю, — удивлённо ответил Лён — он над этим не задумывался и вообще, не представлял, как можно столь долго оставаться молодым.
— В книге Гедрикса, оставленной в гробнице, — продолжал он, — написано, что эта область в какой-то момент времени словно провалилась, сомкнув над собой границы — огромные земли выпали из общего плана Селембрис. Это как бы пространственный пузырь, в котором нет границ, но все прямые дороги в котором незаметно и необъяснимо сворачивают в обратном направлении. Это замкнутое пространство.
— Об этом как раз и говорила Нияналь, — кивнула Ираэ, — Она сказала, что с трудом нашла проход в эту область, а король-маг вообще не смог его найти? Он был слабее в магии, чем эльфийка?
— Не обязательно. Возможно, проходы открылись позже. Я несколько раз проникал в эту область, всякий раз входя с иного места и всякий раз попадая в новое время.
— Вы видели этот край в будущем?! — заволновалась девушка. — И как тут стало?
Лён не нашёлся что ответить на этот вопрос, заданный с такой горячностью. Он только невольно задержал свой взгляд в лиловых глазах Ираэ, и снова поразился их удивительному цвету.