Красный Петух

Гийу Ян

Она ничего не ответила. Фристедт снова включил магнитофон и продолжил.

– Ты знаешь, откуда появился украденный магнитофон марки... прости, стереоустановка марки "Маранц"?

– На это я не буду отвечать, я ведь уже сказала.

– И ты также не хочешь объяснить появление спичечной коробки с гашишем в твоей квартире?

– Нет.

– Ну что ж, на этом допрос окончен. Время 14.41. Затем он быстро встал и сделал вид, что хочет ее стукнуть, хотя не дотронулся до нее и неожиданно, будто злясь, вышел из комнаты,

кивнув Аппельтофту.

Перед тем как продолжить допрос, Аппельтофт немного подождал.

– Понимаешь, – сказал он, – мы сейчас проверяем все улики, как мелкие, так и крупные – все. Даже если это окажется чепухой, все равно придется выяснить все подробности, чтобы отпустить тебя домой, а нам перейти к более серьезным делам.

– А, собственно, что мы сделали, в чем вы нас подозреваете? – спросила она и впервые посмотрела Аппельтофту в глаза. – Не думаете же вы, что мы что-то сделали с полицейским в машине. Почему вы нас арестовали?

– Вполне возможно, что мы вышли на ложный след. А ты знаешь, какая может быть реакция на убийство полицейского в машине. Но если ты объяснишь то, о чем мы тебя спрашивали, я сделаю все, чтобы тебя отправили домой.

– Точно?

– Конечно, – привычно соврал Аппельтофт, хотя ему самому от этого стало не по себе. – Вот скинем мы эту чепуху, и я не вижу причин дольше задерживать тебя.

– Да, а если я тем самым посажу кого-нибудь...

– Никто не узнает, что это ты сделала. Сейчас мы просто разговариваем, допрос окончен.

– Да, но это чертовски неприятно.

– Послушай, не думай об этом. Ты сидишь сейчас в дерьме, как и твои дружки. Но помоги нам разобраться в этой ерунде, и мы сможем заняться более серьезными делами. Ты знаешь, откуда гашиш и стерео?

– Я не хотела, чтобы мы покупали их. Я была убеждена, что это краденое, потому что он такой тип, этот...

– Кто?

– Я не хочу говорить.

– Ты сама создаешь себе проблемы. А у нас есть еще твоя мать...

Бедные родители – это стандартная уловка. Но Аппельтофт знал, что она попадет прямо в цель, однако еще лучше он знал, что необходимы будут новые следы, новые идеи и придется приводить сюда ее плачущую мамочку.

– А мама знает?..

– Предполагаю. Но ты сегодня же сможешь быть у мамы и объяснить ей, что все не так уж опасно, помоги мне только немного. А я помогу тебе, обещаю.

– Точно, что никто не узнает обо мне?

– Да, точно, это останется между тобой и мной.

– Но это опасный тип, всегда при оружии. Нет, я не знаю...

– Не беспокойся, от "этого типа" мы сумеем защитить тебя. Он палестинец?

– Гм.

– А где он живет?

– В Сёдертелье.

– Живет один?

– Нет, в квартире живут еще два ливанца. Хотя с ними у нас ничего не было. У него брат в пропалестинской группе в Сёдертелье, хотя сам он не с нами. Мы не хотим иметь дело с такими.

– Что ты имеешь в виду под "с такими"?

– Преступников, а

мы не преступники.

– А где он живет в Сёдертелье?

– Улица, кажется, называется Граневэген. Это район, где живет масса иностранцев.

– Как его зовут?

– Не знаю, могу ли я говорить об этом.

– Зачем нам переворачивать всю Граневэген, чтобы найти его квартиру? Будет лучше, если мы проведем это дело потише. А то ты же знаешь, как это бывает.

– Абделькадер Латиф Машраф... хотя его брат никак не связан с его аферами.

– Ага, и на двери значится фамилия Машраф?

– Да, думаю, что это его квартира, он живет там уже много лет. А ливанцы живут там совсем недолго.

– Они вооружены?

– Да, но не говорите, что я сказала.

– Нет, это обещание я сдержу совершенно точно.

– А теперь я смогу уйти отсюда?

– Я посмотрю, что смогу сделать, но решает прокурор. А сейчас отправимся в камеру.

Аппельтофт сам почувствовал себя преступником, увидев отчаяние в глазах девушки. Она была таким слабым существом, ростом около 155 см, маленькая, словно зверек, плохо одетая в то, что ей дали из конфискованного.

– Но ты же сказал, что...

– У тебя точно не было никаких контактов с Фолькессоном?

– Нет, я же сказала, нет! Нет, нет, нет и еще раз нет! Чертов сыщик! Чертов, проклятый сыщик!

В комнату вошел Фристедт, и они общими усилиями попытались вывести девушку из истерики. Затем они осторожно дотащили ее обратно в камеру и предупредили дежурившего врача полиции, чтобы он дал ей успокаивающее, а сами вернулись в зал заседаний, чтобы разобраться в новых фактах. Карл нетерпеливо поджидал их, но уже по выражению их лиц увидел, что результаты не оправдали надежд.

– Она отказывается признавать какие-либо контакты с Фолькессоном, – сказал Аппельтофт и потянулся за кофейником, но тут же поставил его обратно с гримасой отвращения.

– Хуже всего, что я верю ей, верю, что она говорит правду, – сказал Фристедт.

– Да, я ведь кое-что выудил у нее, но совсем другое, да простит меня Бог, и это заставило меня поверить, что она не стала бы скрывать контакта с Фолькессоном, – пояснил Аппельтофт и снова потянулся к кофейнику, налил себе кофе и вопросительно посмотрел на остальных.

Затем они прикинули последующие возможные шаги. Из задержанных самым интересным был явно Хедлюнд с магазином к АК-47. Но пока еще он оставался там, куда его поместили после задержания. И если существовала какая-нибудь связь с торговцами краденым или самими ворами в Сёдертелье, то надо было спешить.

Существовали два возможных варианта. Первый – поставить в известность Нэслюнда, который, вероятно, устроит цирк с бронежилетами и окружит весь квартал. Но это можно сделать только через 24 часа. Перспектива отнюдь не блестящая. Второй – самим отправиться туда и захватить этих парней, но они могли быть вооружены. Тоже не лучший способ.