Красный Принц

Смит Э. Дж.

Гвендолин ехала за Бромви и Ксандером, позволив им немного опередить колонну. Лорды народа ро скакали в авангарде с тех самых пор, как оседлали коней. Они починили доспехи, наточили мечи и целиком сосредоточились на задаче – насколько позволял им усталый разум.

Хотя девушке было тяжело оценить степень их утомления, она могла судить только по себе. Бром долгие месяцы просидел в своих чертогах, и она надеялась, он отправился с Ксандером не из чистого упрямства. Безрассудный и горячий, он скорее пойдет на смерть, чем признается: ему нужен отдых. Гвен решила присматривать

за ним в предстоящей битве. А может, Ксандер так запугает Псов, что они сдадутся без боя. Или хотя бы попытается…

Ксандер и Бром доехали до холма, за которым открывался вид на город. Над ними пылало закатное солнце, отражаясь на доспехах, из-за чего казалось, будто оба всадника сияют. Они переглянулись и осадили коней, остановившись на возвышенности. Генерал поднял руку – и колонна всадников построилась в ряды.

Торговый анклав Козз оказался гораздо меньше, чем ожидала Гвен. Поселение в форме неправильного круга стояло прямо на Большой Королевской дороге. К югу от города виднелись деревья и острые скалы, но во все другие стороны простирались пустынные равнины. Торговцы, основавшие поселение, настаивали на постройке в самом центре Тор Фунвейра, чтобы легко добираться до всех крупных городов страны. А теперь Козз стал северным аванпостом вторжения Псов.

Ксандер повернул лошадь так, чтобы видеть анклав, прикрыл глаза рукой и изучающим взглядом окинул деревянные стены. У города имелись катапульты и большие ворота, а по периметру его окружал частокол из толстых бревен, глубоко вкопанных в землю. Стены казались прочными и в высоту достигали двадцати футов.

Гвен улыбнулась. У Псов в Коззе не было никакой дисциплины. Катапульты стояли незаряженными и без обслуживающих солдат, ворота не охранялись, а на частоколе почти не наблюдалось дозорных. В городе находилось две тысячи Псов, но Гвен сомневалась, что их можно считать настоящими воинами.

– Братья! – крикнул Ксандер, голос его разносился далеко по равнине. – Их гораздо больше! Должны ли мы сдаться?

По рядам Ястребов прокатился смех.

– Мы в Тор Фунвейре, перед нами Козз. Не Кессия, не Тракка или любой другой каресианский город. Козз принадлежит нам, и мы вернем его народу ро. – Ксандер вытащил Миротворец. – Кто помнит моего бывшего оруженосца, Вессона?

Многие из его людей кивнули. Гвен тоже помнила вспыльчивого мужчину из Хейрана. Он был хорошим оруженосцем – и хорошим человеком.

– Псы, захватившие Козз, оставили его истекать кровью на Большой Королевской дороге! – крикнул Ксандер, переполненный волнением, его глаза покраснели от напряжения. – Тот, кто это сделал, не получит возможности сдаться, но другим воинам можно ее предоставить. – Он снова повернулся к анклаву.

Он кивнул Брому, который приказал Сигурду и остальным доккальфарам спешиться. Восставшие из мертвых побежали на восток, растворившись в вечерних сумерках. Их лорд остался рядом с генералом.

– За мной! – скомандовал Ксандер, посылая коня в галоп.

Колонной по три всадника они поскакали к городу. Воины неторопливо растянулись по дороге, давая возможность Псам впечатлиться их численностью.

Гвен по достоинству

оценила возможность заявить о себе именно таким образом, но в то же самое время ей хотелось проскользнуть в анклав незаметно. К счастью, каресианцы оказались не настолько хорошо организованны, чтобы привести в порядок оборонительные сооружения за то время, пока отряд приближался к городу. Они не помчались на катапульты, не выстроили людей на северной крепостной стене. А все-таки появившиеся там Псы тыкали в приближавшихся солдат пальцами и изумленно кричали, будто обычные крестьяне. Один или два командира пробежали по стенам, пытаясь собрать команду людей на катапульты, но те, кто принялся их заряжать, работали вяло, не знали, как обращаться с камнями для метания и наводить катапульты на цель. Смотреть на их возню было почти забавно.

– Это какая-то банда, а не армия, – прошептала Гвен, со злым прищуром рассматривая Псов.

Отряд остановился в ста шагах от частокола. Бром и Ксандер выехали вперед.

– Есть ли здесь человек, способный говорить со мной? – проревел генерал, положив на плечи массивный меч. – Я выступаю от имени Тор Фунвейра!

Неотличимые друг от друга Псы хлынули на крепостную стену, сформировав подобие строя. Из его центра над воротами вышли трое Псов без шлемов. Непривычно было видеть человеческие лица вместо безликой черной массы.

Двое мужчин и женщина, каресианцы. У одного из мужчин через все лицо тянулся шрам, а у женщины в центре была искалечена челюсть, из-за чего зубы обнажались в неприятном оскале. Слюна капала у нее изо рта, из-за чего женщина казалась безумной. За спиной у нее висел двуручный ятаган.

– Ты кто вообще такой?! – спросила женщина на ломаном наречии ро.

– Сидящие в крепости отвечают первыми, – ответил Ксандер. – Назови свое имя, воительница из Псов.

Она зарычала, оскалившись.

– Я Изра Сабаль, погонщица Псов Каресии. Я здесь главная.

– Рад встрече, Изра Сабаль, – ответил генерал. – Я Александр Тирис, Красный Принц Хейрана. Я заявляю права на эту землю. Вы можете покинуть ее.

Он, не мигая, продолжал смотреть Изре прямо в глаза, не выказывая страха, и женщина постепенно зверела от ярости.

На востоке Гвен заметила какую-то возню – в тенях между домами сновали люди в черных доспехах. Доккальфары уже заняли свои позиции, окружив анклав с флангов. Они двигались с нечеловеческой скоростью, словно тени. Наступали сумерки, серые и мерцающие, и обитателям леса стало еще легче укрываться от посторонних глаз.

Гвен подъехала ближе.

– Сигурд ожидает в засаде, генерал, – шепнула она Ксандеру.

Он кивнул, но не отвел взгляда от Изры.

– Я повторяю, вы можете уйти! – крикнул Ксандер Изре. – Мы готовы к тому, чтобы убить вас, – но предпочли бы обойтись без лишней крови.

– Готовы нас убить?! – воскликнула женщина. – Да я сожру твое сердце, а потом изнасилую труп!

Ксандер нехорошо улыбнулся.

– Так значит, это ты? – спросил он. – Ты убила маршала Вессона?

Лицо ее нахмурилось, кожа натянулась на скулах, и ее челюсть искривилась еще сильнее.