Красный Принц
Шрифт:
– Не думаю, что сумею, – ответил воин, и блаженная улыбка расползлась под его седой бородой.
– Генрих! – закричала она, голос ее дрожал. – Мне нужна помощь!
Халла держала Олеффа за руку, липкую, холодную, красную от крови. Она пыталась расстегнуть кольчугу – но кровь запеклась, склеив доспех с телом.
Рядом с ней возник Генрих и, тяжело дыша, склонился над ними.
– Не… не думаю, будто смогу чем-то помочь, – прошептал он тихо.
– Что?! Нет, ты сможешь. Только помоги мне снять кольчугу…
– Халла, – произнес Олефф, крепко сжав ее ладонь, – отпусти меня. Я хочу выпить – а в Ледяных чертогах, как говорят, самый лучший эль…
И с
В бою Летняя Волчица потеряла сто двадцать три человека. Но израненным, обессиленным воинам ее отряда было не до отдыха. Им приходилось охранять четыре сотни пленников, а кроме того, Халле требовалось разобраться с поверженным вождем. Десятки раненых с обеих враждующих сторон тоже требовали внимания, и Колыбельная с Генрихом, не покладая рук, помогали им лечебными мазями, накладывали повязки и применяли к ним свое странное искусство.
Массивные дротики вытащили из шкур троллей, хотя создавалось впечатление, будто Ледяные Люди не замечали своих ран – они все так же бодро завывали. Рорг и берсерки потеряли несколько человек в бою, но сама битва здорово их воодушевила – они продолжали выкрикивать боевые кличи и шумно радоваться славной победе. Лечить их раны сейчас было опасно – стоило подождать, пока они вдоволь навеселятся и перестанут кричать.
Вульфрик почти не пострадал, зато Рексель потерял ухо, а Халле требовалось перевязать раны и достать новую трость для ходьбы. Раны ее были неглубокими, но она потеряла много крови и с трудом могла подняться на ноги. Генрих уже подлечил ей руку, но вряд ли она когда-нибудь вновь сможет в полной мере ею пользоваться.
– Госпожа Летняя Волчица, я благодарю вас от имени всего Хаммерфолла.
Лидера облачных людей звали Мониак Рассветное Облако. Он уже долгое время разведывал обстановку в Медвежьей Пасти и ждал удобного момента для штурма, и атака Халлы предоставила ему такую возможность. Артиллерию перенацелили на другую сторону ущелья, люди Халлы отвлекли почти всех воинов Медведя, и облачный отряд в три сотни воинов наконец-то смог прорвать защиту крепости. Мониак показался Халле совсем юным, с нежными чертами лица, но его поджарое тело бугрилось мускулами. Он считался опытным воином, и ему удалось собрать разношерстный отряд из тех облачных людей, кого еще не запугали Грамма и его подручные.
– Я воевала за Хаммерфолл и за Фьорлан, – ответила она. – И мы с радостью примем вашу помощь.
Они сидели в большом деревянном зале в центре крепости. Союзники нашли в кладовых еду, эль, теплые одежды и всевозможные припасы. Грамму Черные Глаза держали под охраной у дальней стены, и наконец пришла пора Халле с ее командирами решить его судьбу.
– Этот ублюдок разграбил Волчий лес, – произнес Рексель, прижимая к уху повязку. – Только за это он должен умереть.
– Его люди убили Олеффа – и другой причины мне не нужно, – добавил Вульфрик.
– Я требую его голову для своего народа, – произнес Мониак с тихим рычанием, глядя на Грамму.
Подручный Медведя был тучным, жирным, плащ из медвежьей шкуры едва прикрывал огромное пузо. Черные глаза равнодушно смотрели на них.
– Я верно служил своему вождю, – ответил он. – Я приму любую кару из рук Ледяного Гиганта. Но у вас нет жреца.
Халла поднялась со скамьи. Одна ее рука покоилась на перевязи, другой она опиралась на трость. Правая нога онемела, и Халла вздрагивала каждый раз, когда ей приходилось на нее наступать.
– Ты
Приблизившись к Грамме, она пересилила боль, откинула трость и взяла в руку топор.
– Я собираюсь убить тебя, вождь Хаммерфолла. Можешь сказать свое последнее слово.
Его лицо искривилось в вызывающей гримасе.
– Я прожил хорошую жизнь, я сильный воин, и я с честью служил своему господину. Пусть твой топор окончит мои дни, дочь Волка.
Она подняла топор – и опустила его лезвие на шею Граммы. Оно врезалось в плоть, и из его рта полилась кровь. Он умер, глядя на них остановившимися черными глазами.
– Это не победа, – сказала она остальным. – Это лишь шаг на нашем пути к ней. У нас впереди еще долгая дорога и множество битв до того, как мы сможем заявить, что победили.
– Тогда поднимем кружки, – сказал Вульфрик, потянувшись за бутылью медовухи. – Поднимем их за наше путешествие, за наши битвы и за будущую победу.
– Верно! – согласился Падающее Облако.
– И за Олеффа. И всех остальных, кого мы потеряли, – добавила Халла, принимая свою кружку.
Они осушили чарки до дна под мерный стук капель крови Граммы, стекавшей с его шеи.
– В Волчьем лесу много племен, – сказала Халла. – Между нами и Тиргартеном живет множество людей. Мы посетим каждое поселение и дадим каждому из его жителей возможность влиться в наши ряды.
Глава четвертая
Гвендолин из Охотничьего Перевала
в городе Ро Тирис
Конструкция защитной дамбы Ро Тириса поражала воображение. Из воды поднималось двенадцать огромных каменных столбов, которые соединялись массивными деревянными балками, обмотанными цепями. Даганэй говорил, что ее сооружали двадцать лет, привлекли к постройке величайших мастеров народа ро и работу над ней можно было вести только во время отливов. Деревянные балки поднимались и опадали во время приливов и отливов и служили волнорезами, защищавшими Королевскую гавань от бурного моря. Корабли могли войти в гавань только через два узких канала по обеим сторонам дамбы, а они легко простреливались из катапульт на крепостной стене города. Через каналы могли пройти и большие корабли, но только по одному, и хороший капитан не станет при этом торопиться, если не хочет разбить корабль о каменные столбы. А заговорщики собирались взорвать дамбу и высадиться прямо в Королевской гавани.
После Канарна их число значительно выросло, и теперь Гвен была частью армии из семи тысяч человек и доккальфаров, плывущих на двадцати кораблях. «Бегущий по волнам», флагманский корабль Ксандера, шел впереди тесного клина из кораблей, направленного в сторону Ро Тириса. Бром находился на ближайшем от них судне, занимался своими людьми и пытался поддержать обитателей леса, страдавших от морской болезни. Они не привыкли к морским путешествиям, и их ошеломляла сама идея постройки лодок.
Ксандер стоял на носу корабля и, следовательно, во главе всей армады. Он ухватился за деревянный бушприт и смотрел вперед, на быстро приближавшийся город. С тех пор как они покинули Канарн, он мало разговаривал с ней и в основном советовался с Даганэем. Даже в постели супруги говорили лишь на своем безмолвном языке. Взгляды, жесты, прикосновения – Гвен и без слов понимала, в каком он напряжении. Привести боевой флот в гавань Ро Тириса значило предать свою семью, свою страну и своего бога, но Красный Принц упрям. Если он решил, что, кроме него, больше некому освободить страну, значит, он сам должен этим заняться.