Красный Вервольф 5
Шрифт:
— Надеюсь, в случае обратного ты не допустишь…
— Как ты можешь такое подумать, милый! — возмутилась Марта. — С той поры, как мы встретились, рука ни одного мужчины не касалась меня и не коснется.
— Нисколько не сомневался в тебе, милая, — я коснулся под столом ее колена.
— Но хочу, чтобы ты знал, что для дела и для тебя, я готова на все!
— Я только не очень понимаю, как смысл в этой акции, если ты и так уверена, что этот тип не муж твоей тети?
— У тебя появится повод к ревности, а дальнейшая обработка этого типа уже
— Что ж, план довольно остроумный.
— Тогда мы его сегодня же и осуществим!
— Хорошо. Ты сейчас возвращайся домой, а у меня еще есть кое-какие дела.
— Я буду ждать тебя, милый!
Расплатившись с половым русского трактира немецкими деньгами, мы покинули заведение. Я проводил спутницу ровно настолько, насколько наши пути совпадали. Глядя ей вслед, я спрашивал себя, развеялись ли мои сомнения насчет Марты Зунд? Нет. Ведь о том, что профессор Бюлов вовсе не профессор Бюлов, я знаю, только с ее слов. Надо будет перекинуться насчет него парой слов с Юрием Ивановичем, узнать, что тот думает о подлинности личности слависта из Гейдельбергского университета.
— Табачку не найдется, господин хороший? — осведомился хриплый мужской голос.
Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, я углубился в развалины, сделав вид, что мне приспичило. Собственно — так оно и было. Маскировка делу не помеха. Едва застегнув ширинку, я услышал хруст кирпичной крошки под тяжелыми сапогами. Оглянулся. Кузьма. Не глядя на меня, он тоже пристроился возле уцелевшей стены. Зажурчало. Через минуту бывший обходчик подошел ко мне. Руки не протянул, в виду невозможности помыть ее. Я — тоже. Ну да не до формальностей сейчас.
— Отправляйся на железнодорожную станцию Подберезье. Обратись к майору Шрахту. Он ее комендант. Скажешь, что ты машинист мотовоза, и прислал тебя представитель лесозаготовительной фирмы князя Сухомлинского. Держи бумагу, подтверждающую это.
Кузьма Михалыч взял у меня мандат, который я подмахнул к старика, изучил его, хмыкнул. Сложил вчетверо и спрятал во внутренний карман своего пиджака.
— А дальше — что?
— Дальше. Майор должен дать тебе мотовоз, ну и, скорее всего, приставит пару дуболомов с пушками, так что с собой — ни шпалера, ни финки.
— Так, ежели что, я им куриные головы, и голыми руками посворачиваю.
— Никаких — ежели. Будешь кланяться, «яволь, герр официрен» через каждое слово говорить.
— Ну это поначалу! А потом?
— Перегонишь платформы с лесом в расположение лагеря, отцепишь и назад.
— Как это — назад? Собственными руками строевой лес немцам?! Да я его лучше опять под откос пущу, и сожгу, вместе с мотовозом!..
— Слушай, народный мститель. Там в лагере — наши бойцы. Среди них наверняка есть командиры, политработники, коммунисты и комсомольцы. Все они ночуют на голой земле и под открытым небом. Этот лес пойдет на бараки.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь, Санек! — пробурчал Михалыч. — Мы с тобой собираемся подкинуть немчуре поганой лес
— А ты, покуда они платформы будут разгружать, не будь дураком, посмотри, как лагерь охраняется, сколько вышек с пулеметами, какой у них, примерно, сектор обстрела. Короче, оцени обстановку. Эти данные мы передадим партизанам, пусть покумекают, как наших мужиков и робят освободить. Думаю, тому же Слободскому такие люди не помешают.
— Я сам пойду проводником отряда, мы там всю охрану передушим, а все, что они успели построить — спалим, к чертовой матери!
— Вот это другой разговор. Так что действуй.
— Слушаюсь, командир!
Он приложил заскорузлые пальцы к козырьку фуражки и захрустел в сторону улицы, где кипела жизнь. Я остался на месте, потому что вскоре появился Митька. Я ему не назначал встречи здесь, но он верно срисовал мой едва заметный кивок головы, когда еще у музея я забивал стрелку с Михалычем. Молодец, шел следом за нами, а я ничего и не заметил. Хотя — старался. Не зря его тогда от расстрела спас. Впрочем, я бы его спас в любом случае, даже думая, что он предатель.
— Пойдешь в отряд Слободского, — сказал я. — Передашь, что в Подберезье, по узкоколейке в северо-восточном направлении, строится секретный объект. Строительство ведут заключенные с красными винкелями, если наши не знают, что это, объяснишь — это треугольные нашивки на робе, означающие, что зэки максимально неблагонадежные, то есть — способные на побег или бунт. Более подробные сведения об охране лагеря, в отряд передадим позднее. Все понял?
— Так точно, командир! Передать, что в Подберезье, по узкоколейке на северо-восток находится лагерь, заключенные которого строят секретный объект. На робах они носят красные треугольники, значит, могут бежать или взбунтоваться. Точные сведения об охране мы передадим позже.
— Молодец, выполняй!
И он тоже скрылся. Я двинулся в противоположном направлении. До семи вечера был еще вагон времени и, видимо, придется вернуться в княжеские хоромы. Тем более, что не исключено, что фройляйн Зунд придется послать в гости сначала одну. Кто знает, сколько времени я проведу у полковника? Я не стал выбираться из развалин напрямик, а наоборот — углубился в них, чтобы выйти как можно дальше от точки входа. Едва миновал груду щебня, оставшуюся от водокачки, как сзади отчетливо щелкнул затвор и кто-то насмешливо произнес:
— Вот и пересеклись наши стежки-дорожки, Красный Вервольф!
Глава 13
Наверное, я бы успел выхватить заточку, которая покоилась у меня под пиджаком в специальных ножнах и метнуть его в человека, который держал меня на мушке, но во-первых, тот все же мог успеть выстрелить раньше, чем острое железо пробило бы ему глотку, а во-вторых, раз он заговорил, значит ему нужно вступить со мною в диалог. А горло ему продырявить я всегда успею. Поэтому, не оборачиваясь, я медленно поднял руки. Этакий пай-мальчик.