Красный Жук
Шрифт:
Юрий с удивлением посмотрел на Карла Густовича.
Эмих чуть кивнул на невысказанный вопрос своего более молодого коллеги.
– Вы поймёте, о чём я говорю, когда откроете папку. Нам хотелось бы услышать мнение хорошего травматолога. Посмотрите, Юрий Петрович, обдумайте всё хорошенько. А я пока папочку отнесу куда следует. Минут через тридцать вернусь.
Оставшись один, доктор Спрынов сразу пододвинул папку к себе, но целую минуту не решался её открыть. Подписки и допуски – это серьёзно, это значит, человек хоть краешком, но прикоснулся к государственной тайне. А вот что дальше? Будет это мимолётным
Чтобы понять суть метода доктора Илизарова, действительно много времени не понадобилось. Вернее, всё стало ясно с одного взгляда на лежащий сверху рисунок. Сломанная нога на рисунке выше и ниже перелома была крест-накрест проткнута спицами, которые, в свою очередь, фиксировались оригинальной системой. Спицы, протыкающие кость, выводились на стальное кольцо, обхватывающее ногу, а кольца уже стягивались между собой другими спицами как хомутами.
Бред! Это же живая плоть, а не железо! Это сломал человек ногу, проткнули его аж четыре раза, он и загнулся от сепсиса. Но если всё так очевидно, зачем им я? В чём подвох?
Ага, пенициллин. Точно! Пенициллин! Неужели он настолько эффективен, что они совсем не боятся заражений? Так. Значит, будем считать, что не боятся. Иначе всё бессмысленно, а тут, судя по всему, отнюдь не дураки сидят. И дураки им не нужны, иначе напоили бы чаем, накормили пирожками и отправили восвояси. А тут – нате вам, распишитесь. Значит, будем считать, что первую проверку он прошёл. Значит, он, доктор Спрынов, не дурак. Вот и будет он думать, как умный.
Исключаем сепсис вообще из уравнения: всё, никаких воспалений. И смотрим, что тогда получается. А всё равно же бред! В живого человека железками тыкать! Чушь! Но чушь и бред не аргументы, нужно с научной точки зрения разнести всю эту ахинею.
Первое, дырка в ноге ещё никому на пользу не шла, да и крупный сосуд запросто можно повредить. Хотя аргумент так себе, да и нормальный медик артерии и вены не заденет. Ладно, дальше. Кость придётся сверлить. Значит что? Значит, общий наркоз. Сердечники, почечники, беременные сразу исключаются. Да и остальным при простых переломах наркоз давать плюс четыре сквозные дырки в ноге делать – этак больше навредишь, чем поможешь. Получается, овчинка выделки не стоит? Похоже. Но не совсем то, что нужно. А нужно доказать, что сам метод несостоятелен, что он яйца выеденного не стоит.
Начнём с самого начала. Берём сломанную палку и скрепляем её по принципу этого самого доктора, как его там, Елисарова. Юрий Петрович прервал свои размышления и достал из папки листок. Ну конечно же, Илизаров. Похоже, из евреев. Интересно, кто он? Эмигрант, троцкист или кто-то ещё? Впрочем, какое это имеет значение? Может быть, никакого доктора Илизарова и нет, а идея (Спрынов не смог сдержать усмешки) принадлежит самому Айболиту.
Ладно, вернёмся к нашим баранам, то есть палкам. Берём мы, значит, её, протыкаем спицами и фиксируем. И что? Хм, на первый взгляд, будет держаться. Держаться… держаться… Всё равно бред! Просто я что-то упускаю.
Спрынов вскочил из-за стола и нервно заходил по комнате. В уме он так и этак протыкал конечности пациентов, которые прошли через его руки
Чёртов Айболит! Не доктор, а инквизитор какой-то! Что за методы такие бесчеловечные?! Ясно, почему тут все в форме: солдатиков не жалко. Не на того напали! Хотят моё мнение?! Я им выскажу своё мнение! Всё выскажу! Да от этого лечения только гангрены дождёшься!
«Контра!» Спрынов резко сжал кулак с невесть как оказавшимся в нём пирожком – вишнёвая начинка кровавым гейзером выстрелила вверх. Но доктор уже подскочил к секретеру, охваченный новой идеей. Набрав карандашей, он вернулся к столу и попытался, используя пирожки, создать объёмную модель аппарата Илизарова. И если протыкать пирожки карандашами получалось вполне сносно, то вот зафиксировать импровизированные спицы было нечем.
Зато спустя шесть растерзанных пирожков, пару сотен нецензурных выражений и один сломанный карандаш Юрий Петрович смог наконец-то успокоиться. И хотя сама идея не перестала казаться глупой, Юрий Петрович должен был признать, что не всё так просто, и с наскока тут разобраться не получится.
А что если попробовать зайти с другого конца: доказать, что этот метод имеет право на внедрение? Итак, похоже, что кость таким методом фиксируется. Хотя нужно пробовать, пирожки всё-таки не лучший заменитель человеческих конечностей. В чём спицы лучше гипса? В том, что, затягивая хомуты, мы плотно прижимаем сломанные края кости. Будут ли они от этого быстрее срастаться?
Доктор опять вскочил, стараясь уцепиться за проскользнувшую где-то по краю сознания мысль. Заметался по комнате, размахивая руками, и, чтобы чем-то их занять, схватил карандаш, а потом по очереди нанизал на него два многострадальных пирожка. Замер на одной ноге и, боясь спугнуть пойманную за самый кончик хвоста мысль, медленно перевёл взгляд на поверженные хлебобулочные изделия с начинкой.
Так, спокойно, спокойно, по порядочку. При глубоких рассечениях рану зашивают? Конечно! А для чего? Во-первых, чтобы не попала инфекция. Во-вторых, стянутые ткани – хоть мышцы, хоть кожа – быстрее срастаются. Правильно. А кость? А кость не кожа, шёлком не зашить. А стальными спицами? Вот! Вот оно! Выходит, вся эта конструкция, по сути, один большой стежок? Очень похоже, что да. Тогда ставим вопрос ребром: целесообразно ли подвергать больного наркозу и резать ему ногу ради того, чтоб кость быстрее срослась?
А вот тут нужно очень хорошо подумать. И похоже, именно тут им и понадобился опыт хорошего травматолога.
Спрынов вспомнил одного из своих пациентов, Архипова. Тот работал помощником машиниста, но травму получил, свалившись с моста на проплывающую под ним баржу. В итоге – открытый многооскольчатый перелом голени, остеомиелит, свищи, гной, морфий и ампутация, чтобы остановить начавшуюся гангрену. Допустим, с воспалением справится пенициллин. А что будет, если осколки поставить на место и прижать с двух сторон обломками кости, скреплённой по методу Илизарова? Пожалуй, тогда и воспаление было бы не таким сильным, и даже можно было бы рассчитывать на полное выздоровление без потери работоспособности.