Край без Короля или Могу копать, могу не копать

Барановский Вадим

Вскоре после того, как сгинули в лесу отряды Найнаса, большецы неожиданно сняли охрану с Бренди-да-винского моста и ушли из Бри, даже не спалив до конца город. Воодушевившись такими новостями, Ветер с полугрошом риворов совершил вылазку аж в Заводье и там обнаружил, что ангмарцы ушли отовсюду, кроме одного хутора, где их осталось с дюжину, и откуда их хоббиты без труда выбили.

Теперь хоббиты возвращались в Шир, а риворы ездили туда и сюда, помогая возвращающимся семьям где выгнать из норы засевшего туда на зиму находчивого зверя, хорошо если барсука или лису, а то в Больших Отколах и медведя пришлось

выкуривать; где починить обвалившуюся крышу или поймать убежавшую скотину. Были дела и посерьёзней — несколько раз риворам пришлось выслеживать и ловить воров, которых сперва нещадно пороли розгами — бить батогами Ветер воспретил, — а потом с позором притаскивали к их же старейшинам, обстоятельно рассказывали, что похитил ворюга и у кого, и оставляли.

— Идёт, стал-быть, староста Быкка по лесу, — Дикиней, видимо, нашёл новичка, ещё не слыхавшего этой его байки, — грибы собирает. Под осиной посмотрел —нету. Под берёзой глянул — ни одного. Под куст заглянул — и там ничего. Ну, сказал Быкка, стал-быть, год на грибы неурожайный — и в сугроб сел.

— Почему в сугроб? — спросил новичок.

Ветер не стал дослушивать и поехал вперёд. Риворы въезжали в Зелёные холмы, где под руководством не столько уже дяди Белериха —старейшина сильно сдал за последний год,— сколько его сына Ригеульфа, расселялись бывшие токовищенские Токи, пока в таких же шалашах и землянках, как остались в Мокрети. Токовище дядя Белерих объявил осквернённым и возвращаться туда запретил. А в Холмах как раз гостил Быкка.

Обогнав колонну и въехав на холм, Ветер заметил далеко впереди скачущего навстречу риворам всадника. Большец! На большецкой лошади! Развернув пони, Ветер поскакал обратно.

— Большецы! — крикнул Ветерих, и риворы остановились. По знаку своего предводителя большинство хоббитов спешились и передали поводья тем, кто остался в сёдлах. Спешившиеся натянули тетивы на луки.

— Герн, Сегер, Дикки, дядя Хисарна — ко мне, — приказал Ветер,— остальным залечь.

И когда те, чей черёд сегодня был заниматься лошадьми, увели их в ближайшую лощинку, на дороге остались только пятеро хоббитов — один верховой и четверо пеших.

Всадник, завидев хоббитов, пустил коня шагом.

— Добрые перианы, —подъехав поближе, крикнул он на чистом Западном, но с выговором, чуть отличным от артедайнского, — я не желаю вам зла. Я говорил с вашим старостой и теперь возвращаюсь в Линдон.

Одет всадник был в неприметный дорожный наряд, но Ветерих заметил и меч, висящий у пояса, и блеск кольчуги под рукавом потрёпанного полукафтана.

— Прошу вас пропустить меня, доблестные перианы, я спешу,— попросил линдонец. Ветеру показалось, что на словах «доблестные перианы» он слегка усмехнулся.

— Изволь, — сказал старшина риворов, поднёс к губам рожок и протрубил отбой. Залёгшие по обе стороны дороги хоббиты начали подниматься на ноги и прятать стрелы назад в тулы. Линдонца чуть не подбросило в седле, он беспокойно заоглядывался — затаившихся хоббитов он не заметил даже с лошади. Ветер внимательно следил за лицом большеца и видел, как беспокойство сменилось на нём удивлённым уважением.

— Спеши, о всадник! — Ветерих приглашающе взмахнул рукой. — Дорога открыта.

— Прощай, периан! — ответил всадник. — Я надеюсь, мы ещё увидимся с тобою!

— Сведут

Стихии, так и увидимся, — согласился Ветер, пожимая плечами. Уж куда-куда, а в Линдон он не собирался.

Старшина риворов и глава Совета прогуливались вместе, в отдалении от посторонних ушей. Снизу, из долины, доносился весёлый шум — там приветствовали возвратившихся риворов и готовились к вечернему пиру в их честь.

— Так зачем он приезжал, дядя Быкка? — спросил Ветер, поднимаясь по склону холма, — И почему ты не задержал его до нашего возвращения?

— Большец привёз нам красную стрелу, — ответил Быкка, опираясь на толстый резной посох, — и спешил назад. Но мы обо всём с ним договорились, Ветерих, не беспокойся.

— Только не говори мне, дядя Быкка, что ты решил откликнуться на стрелу, — Ветер недоверчиво приподнял бровь,— неужели решил?

— Нынче всё иначе, — Быкка остановился на вершине холма и с кряхтением распрямил спину, — нынче у нас есть риворы и нам известно, с кем предстоит воевать. А самое главное, — он подмигнул Ветеру, - нынче на нашей стороне будут войска самого южного Короля!

— Гондор? — Ветер широко раскрыл глаза.

— Гондор! Тысяча кораблей, и на каждом тысяча тяжёлых всадников. С такой силой не зазорно и плечом к бедру встать.

— И заодно убедить их, что мы — союзники, — кивнул головой Ветер, — я тебя понимаю, дядя Быкка. Тысяча тысяч тяжёлых всадников нам тут совсем не нужна.

— Молодец, Ветерих! — обрадовался Быкка.—Не только большецам головы рубить умеешь, но и своей собственной думать. Сказал я ему, что дюжины четыре лучников мы сможем послать.

— Четыре дюжины лучников... Да, пожалуй, что сможем.

— Я думаю, послать стоит Гизмунда и Ретимера с их отрядами, — сказал глава Совета. — Как раз около того и получится.

Ветер даже отшатнулся.

— Дядя Быкка, да ты что? Гизмунда я только месяц как отрядным поставил, а Ретимера немногим раньше. И в отрядах у них чуть не одни новички, они и большецов-то не видели толком. Нельзя их посылать никуда!

— Да успокойся ты, Ветерих! — воскликнул Быкка. — Я ж как рассуждаю? Когда со двора кто-то отселяется, так не отец же и не старшие братья, а те, кто помладше. Не тебя же посылать, ты нам и в Шире нужен.

— Знаешь, дядя Быкка, глава Совета старейшин из тебя, может, и неплохой, а вот предводитель воинов из тебя никакой совсем. Не со двора отселяемся — на войну едем. И поеду именно я и те парни, что со мной с самого начала ездили. Герн, Сегер, Балт, Дикки и все остальные, кто сам захочет. Мы же, дядя Быкка, с самого начала собирались воевать, ещё тогда, когда Андагис приезжал. А Гизмунд с Ретимером пускай здесь остаются — воров ловить да границы околачивать.

Быкка долго стоял и думал. Потом повернулся к Ветеру и крепко взял младшего хоббита за плечи.