Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
— Посмотрим, осмелитесь ли вы сказать Элен, что она увидит свой край. Никогда у вас язык не повернется сказать ей такое. Потому что вы боитесь, что это случится. Передайте же ей, если вы не трус: Гаспар Фонтарель поклялся, что Элен увидит свой край.
С Жака Обираля вдруг разом слетел весь хмель. Плачевный вид распростертого на полу мальчика, едва скрытая угроза во взгляде и позе матроса, слова Гаспара — все это, вместе взятое, отрезвило его. Ярость Обираля улеглась так же внезапно, как вспыхнула. Разумеется, он не признал свою неправоту, но попытался сохранить лицо. Голос его стал ледяным.
—
Обираль засмеялся. Матрос помог Гаспару встать. Он отвел мальчика на камбуз, умыл его, не жалея воды, и дал выпить глоток рому.
— Сегодня вечером пойдешь со мной в носовую каюту, — сказал он. Я тебе расскажу про эти края.
Обираль на яхте не задержался: очевидно, он приезжал просто проверить, все ли в порядке, или что-то взять. Почти сразу же он сел в шлюпку и отправился в город. Весь остаток дня Гаспар провел, лежа в шезлонге на палубе. Матрос, который присутствовал при разыгравшейся сцене, и его товарищ взяли на себя смелость дать мальчику отдых. С восхищением и бесконечной грустью смотрел Гаспар на порт, на город и особенно на пляж и далекий дом, где, быть может, умирала сейчас Элен. Все застыло вокруг, словно угнетенное палящими лучами солнца. Глубокая синева вод тоже была неподвижна.
Вечером Гаспар поужинал вместе с матросами. Они говорили на странном наречии, мешая фламандские и французские слова.
— Трудиться надо, много трудиться, — говорил один.
— Я и хочу трудиться, — отвечал Гаспар.
— Много диковинок есть на свете, — добавлял другой, — надо только не терять надежды, и ты увидишь их.
— На то воля Всевышнего, — подхватывал первый.
Рассказы матросов затянулись до полуночи. Потом они уложили Гаспара спать в своей каюте.
Когда слушаешь рассказы, всегда хочется услышать еще и еще, и Гаспар все ждал самого главного рассказа, который придет к нему из города и из дома, где была Элен. И рассказ приходил —г урывками изо дня в день.
Два оставшихся на яхте матроса по очереди бывали на берегу. И тот, и другой непременно справлялись об Элен. Они подходили к дому и терпеливо ждали у решетки, когда выйдет слуга-китаец. Желтокожий человечек охотно отвечал на их вопросы и даже пускался подчас в такие подробности, что трудно было разобраться в его речах.
Поначалу китаец стенал, обхватив голову руками: Элен плохо, Элен умирает. Потом упоминал какую-то ничего не значащую деталь, которая будто бы давала надежду. Например, три бабочки сели на окно Элен. Или птица запела в ту минуту, когда доктор входил в комнату.
У Элен было сломано плечо. Врач опасался повреждений внутренних органов. Девочка совсем пала духом и просила только отвезти ее в Бельгию. Г-н Драпер обещал, но в таком состоянии ее нельзя было даже перенести на яхту. Обещания угнетали ее еще сильнее, ибо были пока невыполнимы.
Обираль рассказал г-ну Драперу о Гаспаре. Он сказал ему (хотя
— Он говорил: “Пусть господин Драпер сам спросит, — пересказывал речь Обираля китаец, — пусть господин Драпер вспомнит, что уже видел маленького негодяя раньше, пусть сдаст мальчишку в полицию”. А мальчик правда сказал: “Элен увидит свой родной край”? Как такое понять, господин? Плохой знак, плохой.
На другой день после этой ссоры г-н Драпер сам заговорил с Элен о Гаспаре. Если верить китайцу, он в точности передал ей слова мальчика, который поклялся, что Элен увидит свой край.
— И что же это такое значит? — вздыхал китаец. — Но я видел, господин, я видел глаза Элен. В ее глазах был свет.
Вот такие новости узнавал Гаспар. Конечно, китаец многое перевирал, а матросы, плохо понимавшие по-английски, — еще больше, но все же можно было догадаться об истинном положении дел, и эти рассказы то повергали мальчика в отчаяние, то вселяли в него искру надежды.
Всю неделю Гаспар работал не покладая рук. Он твердо решил, если г-н Драпер появится на яхте, попросить у него разрешения повидать Элен. И вот в субботу под вечер г-н Драпер поднялся на борт. Гаспар издалека услышал его моторную лодку. Он был в это время на камбузе. Вскоре за мальчиком пришел один из матросов. Г-н Драпер стоял на палубе, облокотись на перила.
— Гаспар Фонтарель — если это и вправду твое имя, — я хочу сообщить тебе, что Элен вне эпасности.
Глаза Гаспара наполнились слезами.
— Скажи, как ты с ней познакомился, если сидел все время взаперти в чулане? Кто ты вообще такой?
— Я работал в гостинице в Ломенвале.
— Понятно, — кивнул г-н Драпер. — И ты пустился вдогонку за Элен.
— Я вообще-то не хотел... — начал Гаспар.
Г-н Драпер пожал плечами:
— Ты еще ребенок и всерьез поверил, что Элен ищет свою семью и свой родной край и что ты можешь ей помочь. Выкинь это из головы. Элен — артистическая натура, у нее чересчур богатое воображение. Не знаю, с чего она взяла, что ее мать еще жива и что ее зовут Женни. Может быть, какая-нибудь интриганка ухитрилась подсунуть ей письмо, желая воспользоваться ее детской доверчивостью? Элен была очень больна, бредила, и трудно было что-нибудь понять. Боюсь, что и выздоровев она не захочет расстаться с этими фантазиями, от которых ей один только вред. Гаспар, ты мог бы мне помочь, именно ты, я ведь вижу, что она бесконечно доверяет тебе, уж не знаю почему.
— Я тоже не знаю почему, — сказал Гаспар.
— Ты мог бы мне помочь, — повторил г-н Драпер, — хотя мой секретарь уверяет, что ты просто негодяй и что Элен давала тебе деньги, чтобы ты помог ей бежать. Как бы то ни было, я могу дать тебе много больше, чем просто деньги, если ты выбросишь из головы этот вздор и поможешь мне.
— Мне не надо денег, — ответил Гаспар, — и ничего не надо.
— Зачем же ты пробрался тайком на нашу яхту? Разве не для того, чтобы помочь Элен бежать?
— Это вышло случайно, — признался мальчик.