Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
— Вот и новая жизнь у нас, — радовался Никлас. — Мы не созданы, чтобы сидеть на одном месте. Л тебя, Гаспар, мы отвезем в Ломенваль, как только захочешь.
— Вы же знаете... — Гаспар запнулся.
Что-то делает в этот час Элен? Сказали уже ей, что Гаспар ее предал, что он не верит в ее безумные фантазии? И как ему связаться с ней, если он узнает что-нибудь про ее край и семью? У Гаспара было много времени впереди, чтобы подумать обо всем этом. А пока он просто шел вдоль широкой дороги, по которой все реже проносились машины, и слышал, как квакают лягушки в прудах.
Под утро наши путники остановились в каком-то
— И вынослива же эта кляча, — удивлялся он.
Они пошли посмотреть город. Давать здесь концерты Никлас не собирался, он хотел скорее добраться до долины Мааса, что начиналась к югу от Намюра. Когда-то он бывал в этих местах и уверял, что в тамошних деревнях самое раздолье для бродячих музыкантов. К тому же именно там можно было что-нибудь узнать о мамочке Женни, если край, который помнила Элен, действительно был парком вокруг какого-нибудь замка: замков в этой долине имелось множество.
— Вот я и возвращаюсь назад, — вздыхал Гаспар.
— Ты еще мало повидал, — невозмутимо отвечал Никлас. — Мы с тобой поднимемся на самую высокую башню, тогда поговорим.
Они вышли на площадь, посреди которой возвышалась колокольня собора. Чудовищно огромная, она нависала над головой, словно в кошмарном сне, но стоило поднять глаза и увидеть, как ее силуэт устремляется в небо, — и башня завораживала своей красотой, которая, казалось, уже не принадлежала земле. Площадь в этот час была почти безлюдна. Лишь редкие туристы сидели за столиками открытых кафе или бродили вокруг лавочек, где продавались открытки. Никлас остановился с мальчиками посередине площади, как будто собираясь что-то им объяснить. Но он молчал, и было непонятно, чего же он хочет.
И тут на башне зазвонили, запели колокола. Словно в неподвижном воздухе рассыпалось множество голосов — чистых, ясных, и не человеческих вовсе, а каких-то неземных.
— Вы и не знали, что такое есть на свете, — сказал Никлас. — Есть и такое, есть. Жизнь состоит не только из приключений и невзгод, Гаспар, сынок. С земли можно услышать песни в небесах.
Гаспар вздохнул:
— Но какой нам от этого толк?
— Надо учиться слушать, — отвечал Никлас, — даже если тебе это вроде ни к чему. Слушать и смотреть. Идемте, поднимемся на башню.
Они вошли в собор, и ризничий проводил их к лестнице, ведущей на колокольню. Оказавшись на самом верху, они увидели раскинувшийся внизу Мехелен, пересеченный и опутанный рукавами небольшой речки под названием Даль.
— Смотрите хорошенько на предместья, — сказал Никлас, — вон на то озеро, на деревни, там, подальше. Если ты хочешь найти то, что ищешь, Гаспар, научись узнавать приметы, разбросанные повсюду на этой земле. Смотри внимательно на сады, на парки, цветники, перекрестки дорог. Мало кто знает об этих приметах, а говорят о них еще меньше. Может быть, край Элен сам явится тебе в одном из незнакомых уголков, каких тысячи и тысячи в наших местах.
— Но как мне разобраться во всем этом, с чего начать? — испугался Гаспар.
— За одним знаком следует другой, — отвечал Никлас. — Мир велик, но все в нем связано.
Гаспар не был еще готов последовать советам Никласа, хотя его, как и Людовика с Жеромом, поразило многоликое
В следующие две недели маленькая труппа вышла к берегу Мааса и двинулась вверх по течению, подлаживаясь к неспешному шагу старой кобылы, которая могла идти трусцой без отдыха много часов подряд, несмотря на свой изможденный вид. Музыканты шли через города и деревни, через леса и рощи, вверх и вниз по холмам, где желтела пшеница и зеленела свекольная ботва. Поскрипывали колеса брички, стрекотали в траве кузнечики.
Только миновав Намюр, Никлас решил всерьез заняться продажей песен. Они выходили на базары и долгие часы простаивали под открытым небом, наигрывая мелодии, а Гаспар подпевал и предлагал ноты собравшимся зевакам. Постепенно путники продвигались на юг, и Никлас никогда не упускал случая подняться с мальчиками на колокольню, дозорную башню или еще какое-нибудь высокое сооружение, откуда открывался вид на окрестности. Они видели немало замков и парков. Многие выглядели достаточно необычно, чтобы можно было дать себе труд справиться там о мамочке Женни, молодой женщине, которая, вероятно, бежала из этих мест в начале войны с маленькой светловолосой девочкой на руках.
Кем была мамочка Женни? Простой служанкой в одном из замков? Бежала она от войны или на то были другие причины? Почему она перебралась во Францию, вместо того чтобы искать спасения на западе страны? На все эти вопросы пока не было ответа. Никлас и мальчики расспрашивали деревенских жителей, торговцев, привратников в замках. Пока безрезультатно, но даже сами вопросы вселяли надежду в сердце Гаспара Фонтареля — особенно когда он любовался удивительными, никогда им не виданными ландшафтами парков, украшенных экзотическими деревьями, пестреющих ковром великолепных цветов, окруженных старыми вязами и дубами. Пусть Гаспар не нашел еще того единственного на свете места, где росли бы рядом березы и пальмы и был бы большой пруд, ставший в детских глазах морем, но мальчика все больше и больше увлекали многоликие пейзажи и непохожие друг на друга замки, а еще — леса и плавное течение Мааса, откуда время от времени взмывал в летнее небо протяжный звук сирены с какой-нибудь баржи.
А Никлас все повторял:
— Мы ищем наугад. Надо узнавать приметы, учиться прочитывать все, что мы видим. Когда-нибудь я расскажу вам про человека, который умел читать в глазах ослов.
— Вот если бы я мог читать в глазах пегой лошади, — вздыхал Гаспар, — я, наверное, знал бы заранее все, что со мной произойдет.
Торговля песнями шла довольно бойко. Однажды путешественники забрели в деревушку под названием Трент, у самой границы. Прямо над ними, на возвышенности, начинался Арденнский лес. Граница проходила где-то там.
— Мы совсем недалеко от Ломенваля, — сказал Никлас, остановив лошадь. — Что скажешь, Гаспар?
Гаспар не ответил. Они устроились на ночлег за деревней, на пустыре, предназначенном для кочевого люда. Легли рано, разложив тюфяки на полу брички. Никлас вскоре захрапел. А вот Гаспару не спалось. Сквозь отверстие в брезенте он видел над собой звезды. Тихонько шелестел лес, черные кроны которого вырисовывались над холмами на фоне ночного неба. Гаспар приподнялся и сел на тюфяке.
— Ты не спишь? — шепотом спросил его Людовик.