Кречет - 3
Шрифт:
Сердце Жиля почти не билось.
– Невозможно? Почему? Тюдаль сказал мне, что проткнул его насквозь, но ведь даже серьезная рана может зажить. Все зависит от комплекции раненого и от его жизненной силы.
– Я повторяю, это невозможно. Его не только проткнули, его даже похоронили.
Горло Жиля пересохло от волнения.
– Вы его похоронили? Ты уверен?
– Конечно! Мы похоронили его на земле Ланво у подножия высокой сосны. Я могу показать это место. Мы были жестокими, Тюдаль и я, но никто не назовет нас сумасшедшими.
Голос Морвана звучал так правдиво, что Жиль больше не сомневался. Человек, которого он видел рядом с Жюдит, был мошенником. Но почему она верит, что он именно тот, за кого она некогда вышла замуж?
– Последний вопрос. Ты можешь описать Керноа?
– Конечно, мы его достаточно рассмотрели, прежде чем напасть. Довольно красивый тип, Примерно моего роста, рыжеватый, с чувственным ртом и глазами младенца Девы Марии.
– Младенца Девы Марии?
– Да, глаза как небо, невинные и...
Вспомнив золотистые, сверкающие глаза сожителя Жюдит, Жиль подумал, что теперь у него есть доказательство мошенничества, ибо, если Морван мог ошибиться и принять живого за мертвого, то в цвете глаз своей жертвы он ошибиться никак не мог.
– Хорошо, - сказал Турнемин, вставая.– Спасибо. Теперь пойду выполнять свое обещание... Господин Калиостро, - обратился он к графу, - я прошу допросить этого человека без пыток, которым вы хотели его подвергнуть, ибо мне придется защищать его. У меня нет никаких сомнений, что он мой шурин...
– Спрашивайте!– сказал Морван.– Теперь, когда я заговорил, я скажу все, что вы хотите. Но отведите меня от камина, не то я лопну от жары.
Его отвели в другой конец комнаты, развязали и даже налили стакан вина, который он залпом выпил.
– Теперь мне легче. Что вы хотите узнать?
Калиостро спокойным голосом задал несколько вопросов о том, что произошло после его ареста. Морван покорно сознался в воровстве, но его интересовали только ценности: золото, серебро, картины, ковры, а вот другой искал только бумаги... Рассказывая, Морван презрительно усмехнулся, вспоминая того дурака, что променял золото на какие-то бумажки.
– Эти бумаги, о которых вы так презрительно отзываетесь, дороже золота, - вздохнул Калиостро.
– Да, он мне тоже так говорил. Я узнал, что клиентом Буве...
– Его зовут Буве?– переспросил граф, записывая имя в маленькую книжечку.
– Да, Буве Жан-Луи... Так вот, клиентом Буве был кто-то из окружения графа Прованского, кажется, граф де Моден...
Калиостро перестал писать и медленно положил записную книжку в карман. Его лицо внезапно постарело, и Жиль, обеспокоенный, бросился к Калиостро, но граф лишь устало пожал плечами.
– Сегодня с приливом я возвращаюсь в Англию. Мне здесь больше
– Почему? Зачем так быстро отказываться?
Я думал, эти бумаги вам очень нужны!
– Они нужны мне и сейчас. Но чем большее расстояние будет нас разделять, тем лучше. Бумаги в руках мосье, значит, никакая сила в мире не сможет мне их вернуть. До свидания, господин шевалье, полагаю, на этой земле мы больше никогда не увидимся. В любом случае, я не вернусь во Францию.
– А я?– вставил испуганный Морван.– Что вы сделаете со мной? Я могу уйти?
– Можешь!– ответил ему Жиль.– Но куда ты пойдешь? Снова воровать и нищенствовать?
Молодой Сен-Мелэн пожал плечами, затем, подняв руку, показал дыры на своей одежде.
– А что мне делать? У меня нет выбора, если выйдешь на эту дорогу, надо идти до конца.
– Даже если в конце дороги тебя ждет виселица? Один Сен-Мелэн уже повешен как бродяга, ты хочешь быть вторым? Почему бы тебе не вернуться во Френ? Это твой дом, теперь только твой, ведь Тюдаль мертв...
– А что я там буду делать? Подыхать с голода между облезлых стен и под крышей, похожей на решето? Я предпочитаю веревку...
Жиль пожал плечами.
– Приходи завтра в "Королевскую шпагу" и спроси меня. Я дам тебе денег, чтобы ты смог жить.., прилично. Во всяком случае, постарайся.
Даешь мне слово?
Собеседник скорчил гримасу, которая была похожа и на улыбку, и на горькую усмешку. В глазах у Морвана дрожали слезы.
– Мое слово? У вас есть мужество в него верить?
– Почему бы нет? Ты-то сам в него хочешь верить?
Морван не ответил и, тяжело волоча ноги, направился к двери. На пороге он обернулся и с веселой улыбкой сказал:
– Я попытаюсь! Даю вам слово! До свидания, шурин!
И исчез.
Через несколько минут после его ухода Жиль тоже покинул дом у крепостной стены и направился в "Королевскую шпагу". Давно у него не было такого мрачного настроения.
Внезапно его охватило сильное желание пойти к Анне Готье и, глядя в нежное лицо Мадалены, разобраться в том, что он услышал сегодня. Но он пересилил себя, теперь Мадалена должна стать для него только дочерью Анны, дочерью той, кто управляет его хозяйством от имени хозяйки, то есть Жюдит.
И так как теперь не оставалось никаких сомнений, что до конца своей жизни он связан с Жюдит де Сен-Мелэн, то, вернувшись в гостиницу, Турнемин велел принести себе бутылку рома и напился с горя.
ДРУГАЯ ДОРОГА
Анна де Бальби встала с дивана, на котором до этого полулежала, и подошла к окну. Ее темно-синее велюровое платье с горностаевой опушкой бесшумно скользило по ковру, а бледное лицо казалось отражением морозных цветов, распустившихся на стекле. Она молча смотрела на запорошенный снегом сад, а ее длинные тонкие пальцы машинально ощипывали увядшие цветы, склонившие головки в цветочной подставке севрского фарфора.