Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
Он бросил народу надежду... Это признак харизмы, при всей примитивности его как личности... Как личность — он посредственность и серость, но как «вождь» в данной конкретной ситуации — то что надо...
Когда раньше в Москве не хватало хлеба и молока, люди орали на Горбачева. В эти дни ни того, ни другого совсем почти нет, а люди объединяются вокруг Ельцина».
Горбачев предпринимал отчаянные усилия для того, чтобы сохранить хотя бы остатки союзного государства. Для него это был единственный шанс остаться и в политике, и в Кремле. Пытаясь уговорить Ельцина подписать
Черняев вспоминает, как иногда Горбачев жаловался:
— Поговоришь с Борисом Николаевичем, все вроде нормально, все уладили, условились, определились. А уйдет он к себе, и на другой день, оказывается, все наоборот и ни о чем, получается, не договорились.
Горбачев рассказал Шахназарову о встрече с Ельциным, когда они беседовали очень откровенно:
— Я сказал Борису: «Давай говорить по-мужски. Ты меняешь политику, уходишь от всего, о чем условились. А раз так — теряют смысл и Госсовет, и экономическое сообщество. Я подаю в отставку. Бери вожжи в руки, раз тебе этого хочется, правь в одиночку. Я в этой кутерьме участвовать не буду. Скажу всем так: вот друзья, лидеры пятнадцати республик, я вас подвел к независимости, теперь, похоже, вам Союз больше не нужен. Что же, живите дальше как заблагорассудится, а меня увольте».
Ельцин стал горячо доказывать, что политики менять не собирается, верен обязательству, слово у него твердое... Он по всем пунктам отступил, обещал действовать согласованно.
Горбачев был уверен, что победил, сумел переубедить Ельцина. Но тот оставался при своем мнении. Михаил Сергеевич грешил на окружение Ельцина:
— Когда с ним встречаешься один на один, почти обо всем можно договориться. Правда, это может рассыпаться, как только он выйдет из комнаты и подпадет под влияние своего окружения.
Горбачев ошибался. Дело было в другом.
Михаил Сергеевич пускал в ход все свое ораторское искусство. Ельцину трудновато было соревноваться с быстрым на язык Горбачевым, он не так легко находил аргументы в споре. И он никак не мог найти верный тон во взаимоотношениях. Он вроде бы уже и сильнее Горбачева, но вместе с тем формально тот выше. На общих совещаниях Ельцин часто молчал. Это позволяло Горбачеву единолично пользоваться ролью лидера.
Но Ельцин конечно же решил избавиться от Горбачева, но только не хотел говорить об этом в глаза.
25 ноября на заседании Госсовета Горбачев предполагал парафировать Союзный договор. Ельцин отказался это сделать, объяснив, что нужно не конфедеративное государство, а конфедерация государств. Иначе Верховный Совет России документ не ратифицирует.
— Но тогда это уже не единое государство, — возразил Горбачев.
Борис Ельцин ответил очень просто: без Украины Союза в любом случае не будет. Она ведь может принять решение, которое сразу развалит Союз. Ей достаточно для этого обзавестись своей валютой.
Разумеется, была альтернатива. Горбачев предлагал подписать Союзный договор и сразу провести выборы президента единого государства. Ельцин бы без труда победил на этих выборах. Но он не хотел становиться
Геннадий Бурбулис объяснил горбачевским помощникам, что республики уже все равно разбежались, поэтому надо спасать Россию, укреплять ее независимость, отделяясь от остальных. Когда Россия встанет на ноги, тогда другие республики к ней потянутся...
Если бы для того, чтобы выставить Горбачева из Кремля, нужно было окончательно разрушить Советский Союз, Ельцин бы на это пошел. И дело не только в мести. Хотя Борис Николаевич очевидно ненавидел Михаила Сергеевича за то, что с ним сделали в 1987 году, главное состояло в том, что Горбачев просто мешал ему получить всю полноту власти. В Кремле есть место только для одного президента. Горбачев стал лишним.
Известный историк Михаил Геллер сформулировал это столкновение так: «Созданный Горбачевым, он взбунтовался против своего творца. Как Голем — чудовище Франкенштейна. Взбунтовался, но остался тем, кем был — партийным функционером, который покинул свою родную мать — партию, найдя вместо нее опору в массах».
Андрей Грачев, с близкого расстояния наблюдавший за схватками двух лидеров, считает, что «натура брала верх над разумом и даже расчетом. Обычно предельно сдержанный и способный быть при необходимости иезуитски обходительным и неотразимым, Горбачев срывался и допускал грубейшие просчеты, имея дело с Ельциным. Он не захотел предложить ему союз против консерваторов и националистов внутри партии, выставил против него кандидатом в спикеры российского парламента Полозкова. После же выигранных Ельциным выборов не смог заставить себя поздравить его с победой...
Так же вел себя и Ельцин, угрюмо и ревниво ждавший своего часа, не столько для того, чтобы предложить России альтернативный путь реформ, сколько для сведения, наконец, счетов с обидчиками — сначала с Лигачевым, потом с Горбачевым, заявившим, что «больше не пустит его в политику».
По мнению Георгия Шахназарова, «Горбачев был невысокого мнения о своем сопернике и поплатился за это...
Власть и идеология не любят конкурентов. Великие правители умышленно или побуждаемые инстинктом самосохранения вытаптывают почву вокруг себя, дабы никто не подобрался к ним врасплох. Вступая в противоборство со своими антагонистами, они смотрят на последних свысока, не как на достойных, равных соперников, а как на бандитов и злоумышленников».
Писатель Анатолий Рыбаков в своих мемуарах писал, что Горбачев столкнулся с «технарем, в котором сохранился мальчишеский рабоче-крестьянский гонор, ревность к «шибко грамотному» удачливому говоруну.
Как и Горбачев, Ельцин сделал карьеру в аппарате, но отличался от Горбачева решительным характером. Обоим партия служила лишь лестницей для подъема вверх — единственная такая лестница в стране. Взобравшись по ней на крышу, Горбачев занял место под солнцем, нежился в лучах славы, но лестницу не трогал, вдруг пригодится. Ельцин, взобравшись на крышу, оттолкнул лестницу ногой, она упала и разлетелась на мелкие кусочки. Остался Горбачев один на один с Ельциным.