Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
Нечестно видеть в нем ловкача, который вовремя нырнул в поток. Ему не все равно было, в каком потоке оказаться.
В конце ноября 1991 года на встрече лидеров республик в присутствии Горбачева Борис Ельцин рассказал о намерении начать российскую экономическую реформу. Назвал три составные части: приватизация, либерализация цен и земельная реформа.
— Мы считаем, другого выхода нет. Главное — удержать людей от выхода на улицу, хотя, может быть, не везде это удастся.
Предупредил, что с 16 декабря начнется
Горбачев полностью поддержал Ельцина:
— Страховочные шаги нужны, однако затягивать дело тоже нельзя. Делайте что можете, но только, ради бога, делайте хоть что-нибудь!
В последние месяцы своего президентства, поездив по стране, Горбачев признал, что «люди настроены на перемены, готовы к тому, что за них придется платить снижением жизненного уровня, но при этом требуют от центра — делайте что-нибудь реальное».
Необходимость самых радикальных реформ была ясна всем. Просто потом никто не захотел принимать на себя ответственность за неудачи и тяжкие «побочные последствия». Уровень жизни упал куда больше чем на треть. Период реформ затянулся на многие годы.
И, уходя с поста президента, Ельцин вынужден был просить прощения у сограждан за то, что «многие мечты не сбылись»...
Жизнь становилась все труднее. Магазины окончательно опустели. Правда, появились коммерческие киоски, в которых продавались самые экзотические товары, но по бешеным ценам.
Вместо денежного оборота расцвел бартер, местные власти, областные хозяева запрещали вывозить продовольствие соседям и, естественно, не подчинялись Москве. Это вело к распаду государства.
Наступило время, когда казалось, что страну ждет экономическая катастрофа и избежать ее невозможно. Боялись, что колхозы и совхозы перестанут продавать продовольствие городам — ничего не стоящие рубли им не нужны, а заставлять больше некому. Что с исчезновением райкомов не удастся обеспечить тепло в домах и уборку улиц. Ждали, что голодные люди выйдут на улицы и устроят погромы.
В худшем положении оказались крупные города, их нечем было снабжать.
Столичные городские власти в декабре 1991 года предупреждали, что в ближайшие дни в столице может разразиться продовольственный кризис. Мэр Москвы Попов раздумывал над тем, что предпринять, если в городе начнется бунт.
Помню, как один из моих коллег почти серьезно говорил, что с наступлением зимы в гости будем ходить с полешком для буржуйки — лучший подарок в холодной Москве.
Во всех городах были введены талоны на мясо, масло, сахар, молочные продукты, табачные изделия. Разумеется, получить все положенное по талонам не удавалось. Люди безнадежно стояли в очередях. Правительство ничем не могло помочь. Валютные резервы были фактически полностью исчерпаны, и от золотого запаса мало что осталось.
Мэр Ленинграда Анатолий Собчак вспоминал: «В декабре 1991 года мы оказались перед лицом реальной угрозы
Республики перестали поставлять продовольствие в Ленинград, поставки по импорту тоже прекратились. В первые дни декабря 1991-го в город не поступило ни одного килограмма мяса. Не хватало сигарет, курильщики несколько раз перекрывали движение в час пик на Невском проспекте.
Не все в стране реально представляли себе масштабы грядущей катастрофы: деньги печатаются, товаров нет, потребительский рынок разрушен. Доходы в союзный бюджет в четвертом квартале 1991 года перестали поступать, все финансировалось за счет эмиссии.
Единственный выход из положения — стремительно проводить рыночные преобразования. Но эти настроения и ощущения уже забыты. А ведь именно поэтому начались гайдаровские реформы. Они были приняты, потому что страна уже падала в пропасть и надо было ее спасать. Но для того, чтобы начать реформы, требовались политическая воля, программа и команда, готовая ее реализовать.
Политической воли у Ельцина хватило бы на десятерых.
У него было то, что напрочь отсутствовало у Горбачева: способность принимать необходимые, хотя и рискованные решения и умение проводить их в жизнь.
Виктор Ярошенко вспоминает свой разговор с Ельциным:
«Я сказал:
— Борис Николаевич, история строго спросит с нас всех за то, что сделали, и за то, что сделать не успели.
— Делайте то, что должны, — сказал Ельцин, крепко пожимая мне руку. — Я отвечу за все...»
Когда Ельцин познакомился с молодым экономистом Егором Тимуровичем Гайдаром, он понял, кому может поручить это дело. Удивительным образом эти два очень разных человека сразу нашли друг друга.
В конце октября 1991 года у Гайдара был первый разговор с Ельциным:
«Общее впечатление: Ельцин прилично для политика ориентируется в экономике* в целом отдает себе отчет в том, что происходит в стране. Понимает огромный риск, связанный с началом реформ, понимает и то, до какой степени самоубийственны пассивность и выжидание. Кажется, готов взять на себя политическую ответственность за неизбежно тяжелые реформы, хотя знает, что популярности это ему не прибавит».
И Гайдар сразу понравился Ельцину:
«Гайдар прежде всего поразил своей уверенностью... Это просто очень независимый человек с огромным внутренним, непоказным чувством собственного достоинства.
То есть интеллигент, который, в отличие от административного дурака, не будет прятать своих сомнений, своих размышлений, своей слабости, но будет при этом идти до конца в отстаивании своих принципов...
Научная концепция Гайдара совпадала с моей внутренней решимостью пройти болезненный участок пути быстро. Я не мог снова заставлять людей ждать, оттягивать главные события, главные процессы на годы. Раз решились — надо идти!»