Крепитесь, други!
Шрифт:
– Да, – посочувствовала Екатерина Дмитриевна. – Ничего не поделаешь, проще внести эти деньги, чем связываться с "братвой". У них свои законы. Они так жестко-честны между собой, что за малейший обман убить могут. А как иначе? Там нет печатей, нет расписок.
Екатерине Дмитриевне нравилось внимание.
– Между прочим, так было между русскими купцами до революции. Били по рукам и все, сделка считалась заключенной, – продолжала она. – На многие тысячи рублей, а тогдашний рубль нечета нынешнему. Нарушил слово – тебя ославят на весь мир в книге
Виктор выслушал молча, но подумал примерно то же. И еще он подумал о больших деньгах, о больших делах, которые проворачиваются в таких подвалах.
О больших, огромных деньгах думалось ему до самого вечера.
Два-три дня спустя Шурочку пригласили в мебельный салон.
– Вы меня убедили, – сказал в ответ на ее звонок молодой директор, – нам нужна реклама в такой газете. Приходите. Спросите Джони.
– Джони?
– Почему бы и нет? – и хорошим голосом объяснил, как доехать.
Шурочка взволновалась. Умные деловые люди будут слушать ее, смотреть на нее, при них придется считать сумму, скидку, наценку, заполнить бланк с печатью… ой!
– Хочешь, поедем вместе? – предложил Юра.
Он уже уступил ей место у окна и пересел в угол, чтобы видеть ее рыжие кудри-пружинки, нежную белую шейку, думать бог знает о чем, шаркая под столом ногами…
Но Шурочка уже сделал выбор. И выбрала не его. Виктора. Она сама прыгнула в его объятия. Уселась как-то раз прямо на его стол и смело растрепала его темные волосы.
– Голову мыл, Витек? Блестят, как шелковые.
Виктор не спеша выпрямился, тряхнул головой, развернул плечи.
– Я весь мылся, – протяжно ответил он и перехватил ее запястье. – Х0р0ша б0ярыня! – сказал на "0" и щекотнул пальцем розовую ладошку.
Она отдернула руку
– Ты на сцене первым… этим… героем… был, небось?
– Я везде первым героем, – и близко-близко заглянул в ее зеленые кошачьи глаза.
Вот и все.
Шурочка стала бывать в его квартире.
Вместе с нею воцарилась чистота, домашние соленья-маринады и несколько комнатных цветов в горшках. Такие же цветы появились и в агентстве. Дня через три Шурочка справила свой день рожденья. Она старалась во всю, чтобы Виктор твердо усвоил, что грех упускать такую хозяйку. Мясо с черносливом и морковкой, расстегаи с рыбой, зеленые, необыкновенной вкусноты салаты – все было щедрой рукой выставлено на угощение.
На Шурочку посмотрели другими глазами.
– Как ты готовишь такое мясо? А что добавляешь в тесто? Уксус в салате яблочный или винный? – наперебой выспрашивали женщины.
Виктор ел за двоих и похваливал.
Их сближение порадовало Валентину. Во всем мире служебные романы почитаются добрым знаком. В присутствии любовников повышается общее настроение, кипит и спорится работа, и словно в праздник, расцвечиваются
А где ценные идеи, там и успех!
И лишь бедному Юре достались сплошные терзания семнадцатилетней юношеской ревности.
– Хочешь, поеду с тобой? – повторил он.
Но Шурочка отмахнулась.
– Я сама. Подумаешь! Джони какой-то…
В переулок она приехала за полчаса до назначенного срока.
Было пасмурно, накрапывал дождь. Подновленные купеческо-замоскворецкие дома были заняты офисами и посольствами. Вдоль тротуаров стояли дорогие машины. У одной из них все время срабатывала сигнализация, оглашая воздух громкими воплями.
"Московские соловьи", – назвал их неизвестный шутник.
Мебельный салон "Фортуна" расположился на первом этаже хорошенького особняка. Как и все его соседи, он был свежевыкрашен в разные цвета с большим искусством, отчего вензеля и виньетки на фасаде, ступенчатые фризы под крышей и цокольные выступы у подножья верно служили его украшению, так же, как и скругленный внешний угол, обращенный к проулку. В дверях за порогом начинался салон, и там, у самого входа играли в карты на журнальном столике с перламутровым рисунком два охранника.
Они молча посторонились.
Шурочка вошла и оглянулась по сторонам.
Красота-а…
Таких вещей она еще не видывала. Полированный орех, карельская береза, итальянское желтое дутое стекло в створках сервантов, все узорно, гнуто, зеркально.
– Жить хочется среди такой мебели! – подумала она. – Надо сказать этому Джони, пусть порадуется.
Джони вышел к ней прямо в коридорчик, щуплый молодой блондин в темно-синем, в полоску, дорогом костюме. Не приглашая ее в кабинет, стоя в трех шагах, он посмотрел на нее долгим странным взглядом.
– А вы уже третья у нас, – объявил ровно, без выражения, – каждую неделю приходят от вас. Все разные.
Шурочка опешила. Ничего себе! Она умела постоять за себя и приготовилась к отпору.
– Зачем же вы приглашаете, если не хотите давать рекламу? – вскипела, готовясь к бою.
Он пожал плечами. Глаза его смотрели плоско и безжизненно.
– Какое мое дело! Договаривайтесь между собой сами. И газета ваша плохая, хуже нее не встречал.
Шурочка метнула в него зеленый презрительный взгляд, но Джони стоял расслабленно, словно отсутствовал.
– Дурак! – крикнула она.
Круто повернулась, вихрем пронеслась мимо резных шкафов и выбежала на улицу.
В агентстве снова рассказала обо всем, спросила, кто уже побывал в этом салоне? Никто. Пылая гневом, взяла лист бумаги, написала крупно "Джони-дурак! В "Фортуну" не звонить!"
И приколола на стенку.
Агнесса подняла голову.
– Судя по всему, Александра, это не простая фирма.
– А какая?
– Подсадная, – ответил Юра.
Шурочка повернулась к нему.