Крепость над бездной

Лисина Александра

Он немного помолчал, а потом снова заговорил.

— Самое плохое, что на этот раз разлом оказался не у самой земли, а вырос вертикально, как здоровенный кол, который кто-то с размаху вогнал в землю. И открылся он не постепенно, а практически сразу на всю высоту. Вывалившиеся оттуда дайны, разумеется, после этого не упали на землю и не начали стелиться по траве, как волна, — нет. Они обрушились на нас сверху. Сидящие в пулеметных гнездах боевые расчеты заменили собой первую линию обороны и погибли практически мгновенно. Ну а поскольку на этот раз разлом открылся практически вплотную к стене, да еще и аккурат возле главной башни, то вместе с расчетами полегло и практически все руководство, включая коменданта, его заместителей, операторов командного центра, техников и простых солдат, кто находился в то время на дежурстве. На них волна немного подзадержалась, поэтому к первому этажу дайны попали уже в новых телах. Я тогда должен был как раз на смену заступать. Проснулся пораньше, воррт

свой из постелей выдернул, поэтому на сигнал тревоги мы отреагировали сразу. А поняв, что это была красная тревога… В каждой башне, помимо стандартной системы автоматического оповещения, есть три вида тревоги, курсант. Желтая — когда она случается, бойцы, где бы они ни были, разбегаются по местам и ждут атаки… красная — когда ситуация критическая и дайны уже явились на наши души… и черная — на случай, если первая линия обороны прорвана, и личному составу следует в экстренном порядке отходить на дальние позиции. Так вот тревога в тот день была красной. А одновременно с ней и оповещение пришло, что крепость осталась без коменданта. Поскольку дайны были уже внутри башни, нам пришлось отступить в подвалы, удерживая напирающих «матов», которых оказалось слишком много даже для нас. Маги, разумеется, погибли одними из первых — на них дайны охотились особенно рьяно. Но благодаря им мои парни выжили, и мы смогли добраться до рельсов, а оттуда рванули во вторую башню, командующий которой, лэн Нардэ Хатхэ, временно принял на себя обязанности нового коменданта.

— Отступали мы тяжело, с потерями, — с новым вздохом признался он. — Когда добрались до башни, от моего воррта осталась всего лишь треть. Да и меня тогда зацепило… несильно. По крайней мере, ходить и сражаться я еще мог…

Старый вояка вдруг поддернул левый рукав, и я прикусил губу, увидев, что кисть у него на самом деле искусственная, предплечье и вовсе металлическое, как у киборга, а чуть ниже локтя идет целая цепочка стальных скобок, которым протез крепился к уцелевшей конечности.

— Самое страшное знаешь что? — вдруг повернул голову и пристальным, до жути неподвижным взором уставился на меня лаир Дорхи. — Это совсем не больно. Дайн тебя жрет, а ты ничего не чувствуешь. И крови почти нет. Ничего — ни осколков костей, ни ошметков плоти… твари нас буквально поглощают. И делают это настолько быстро, что я успел лишь моргнуть, как уже без руки остался. Хорошо хоть, дайн при этом хотя бы материальным стал, так что я просто снес ему башку и побежал дальше.

— Что, совсем никакой крови после укуса? — осторожно переспросил я, косясь на протез.

Мужчина опустил рукав.

— Когда жрет — нет. Они всасывают в себя нашу плоть без остатка и прямо у нас на глазах строят из нее свое собственное тело. А вот если их удается от себя оторвать, то рана, конечно, остается. И кровь течет, но вяло, словно эти жадные пиявки что-то впрыскивают, чтобы мы подольше не умирали. Они ведь мертвечину не жрут — им лишь живое и свеженькое подавай. Поэтому люди остаются в сознании до самого последнего мгновения. Понимаешь? Дайны — страшные твари, — тихо уронил лаир Дорхи. — По-настоящему страшные. Потому что пока они нематериальные, мы их только через приборы видим, но сами они для нас недосягаемы. А когда они атакуют, уже становится поздно реагировать. У нас тогда драймарантовых комбезов не было, их только в последние годы применять начали, а без них дайны способны поглотить взрослого человека меньше чем за мэн.

— Драймарант? — встрепенулся я.

— Да. Лет десять всего как научились делать из него такую одежду, чтобы та ауру скрывала, так что, когда ты в комбезе, «немат» тебя практически не видит. Издали вообще за живого не считает, так что новая защита много жизней сберегла. Правда, от «матов» она не спасает, у них все-таки чаще всего глаза есть и нюх, так что комбезом их не обманешь. Да и магам защита поначалу помогала мало — их ауры первые комбезы, к сожалению, гасить полностью не умели. А вот лет десять назад их наконец-то доработали, и теперь даже одаренные с найниитовыми чипами стали чувствовать себя спокойнее.

Ого. Выходит, вот почему тут так много чипированных магов! Если новое поколение драймарантовых комбезов способно не только ауру гасить, но и поле от маготехнических приборов, то угроза от «нематов» и впрямь стала минимальной, ну а с «матами» намного проще справиться, так что появление драймарантовых комбезов и впрямь сыграло людям на руку.

— Мы сейчас даже за маготехнику не боимся, — понимающе усмехнулся старый ветеран, когда я уважительно присвистнул. — Если что, специальный чехол на аппаратуру накидываем, и все дела. Пока дайн под защиту нос не сунет, он магонорическое поле даже не чует. Но в то время, увы, ее еще не было, поэтому народу мы при открытии разломов теряли немало. Мне в свое время еще повезло — я вовремя заметил опасность и отстрелил уроду башку. Потом парни рану обработали. Оно же не болит… по крайней мере, первое время, поэтому из строя я так и не выбыл. Плохо другое — когда мы соединились с бойцами из второй башни, дайны успели и туда добраться. Причем там они были уже материальными и пришли чуть позже, чем к первой башне, поэтому парни из огнеметов успели их хорошо

проредить. Да и «вертушки» почти сразу в воздух поднялись — выкосили тварей сколько смогли. Тем не менее лэн Нардэ скомандовал отход. Буквально за миг до того, как отказала автоматическая система и в башню ворвалась новая волна «нематов». Даорн тогда рядом стоял, он как раз коменданта в сторону оттолкнул, но сам уйти с линии атаки не успел, так что ребята сбили с него двух тварей уже после того, как те ноги ему отгрызли. Еще бы миг, и спасать стало бы нечего. Но Ноэм выжил. И даже сознания не потерял, хотя при виде того, как его располовинило, у некоторых желудки тогда наизнанку вывернуло. Ему бы в лазарет надо было, все же раны серьезные оказались. Да и дар он истощил, когда запечатывал магией прореху в стене. И мы хотели его оттуда вытащить. Но он сказал, что стрелять еще может, поэтому прикроет отход коменданта. Даст ему фору, когда пойдет третья волна. Да и я решил с ним остаться вместе с остатками воррта. А что? Два калеки, два простых солдата, которые раньше терпеть друг друга не могли, а тут оказались в одной мясорубке… Да и чего нам было терять? Что есть у простого солдата, кроме долга и чести?

Лаир Дорхи вдруг хищно усмехнулся.

— Нам бы тогда с Ноэмом по всем правилам следовало сдохнуть. Но оно вон как вышло — обломали о нас дайны зубы. Удержали мы тварей на этаже, хотя вортт мой тогда полег целиком, а Даорна, поскольку еще мог ходить, а он — нет, я потом волоком тащил по ступенькам. Нам тогда команду на браслеты сбросили — сообщили, что башню будут взрывать вместе с частью стены рядом с разломом. Ноэм уходить не захотел, сказал, что обузой будет, так что я его за шкирку сгреб и выволок, хоть и ругался он в процессе страшно. И вот смотри: не зря ведь старался, а? Он живой, я живой… а теперь еще и тебя учу. Это ли не высшее предназначение для солдата?

— А как вы тогда закрыли разлом? — тихо спросил я, глядя на зло скалящегося ветерана. — Лэн Остэн говорил, что он сам схлопнулся и только поэтому крепость удалось отстоять.

Инструктор покачал головой.

— Не сам. Об этом не распространялись, ибо приказа не поступило, но разлом оказался слишком большим. И он постоянно рос, но при этом горловина у него была настолько узкой, что один из наших магов… кстати, внук лэна Рао Норхо-Хатхэ… решил попробовать ее перерубить. Комендант не дал добро на вылазку — слишком опасно было туда соваться. Потревоженный разлом мог, напротив, стать еще больше, но лэн Рэдо Норхо… у него тогда одинарная фамилия была, как и у мастера Рао… решил, что битва все равно проиграна, терять больше нечего, поэтому сделал по-своему и что-то там намагичил… вроде как бомбу портальную сотворил, благо его дед как раз этой темой увлекался и какие-то наработки уже имел. А потом взял из гаража последний уцелевший грузовик, закинул бомбу в кабину, зафиксировал педаль газа, направил машину прямо в стену… ну а когда там бабахнуло, да еще так, что у нас полкрепости до основания снесло… то оказалось, что бомба-то работает! Снести разлом не снесла, но подрубила его знатно, так что он и впрямь быстро сдулся, а спустя какое-то время схлопнулся уже окончательно. За это лэн Рэдо получил важную государственную награду, а затем они вместе с дедом, который, как говорят, и сейчас занимается уникальными разработками в области закрытия разломов, получили предложения вступить в род Хатхэ. С тех пор, говорят, эти бомбы были усовершенствованы и начали применяться в других крепостях. Разрушений от них хоть и много, однако срок жизни разломов они действительно сокращают в несколько раз. Ну а мы с твоим опекуном удостоились ордена «За воинскую доблесть». Даже получили наградное оружие из рук нового коменданта. Вроде как героями стали. Ему, как магу, даже лечение оплатили, экспериментальные протезы какие-то поставили, найниитовый чип внедрили, ну а мне-немагу, досталась вот такая железка.

Он снова усмехнулся и демонстративно сжал пальцы левой руки в кулак.

— Толковая, кстати, штука. Древесный ствол насквозь пробивает, не ржавеет, не ломается, обслуживают мне ее тоже бесплатно… ну разве чувствительность к пальцам не вернулась, а так — очень даже справную железяку приделали. Да и других привилегий отсыпали — будь здоров. Так что я не в обиде. Хатхэ своих не бросают.

— Вы поэтому остались служить в крепости? — осторожно уточнил я.

— Дак а что мне еще оставалось? Семьи у меня не было и нет. Ничего, кроме службы, я не знал. Раньше, пока побойчее был, еще в смены ходил. Ну а потом в арсенал меня определили, за казенным имуществом следить да молодежь учить. А что еще старику нужно?

Я в сомнении на него покосился, но все же счел за лучшее смолчать.

Вообще-то человеку много чего нужно. Но, возможно, не всегда и не всем. Так что если лаир Дорхи считает, что у него прекрасная жизнь, то кто я такой, чтобы с ним спорить?

— Я с тех пор Даорна и не видел, — опустил плечи старый ветеран. — Знаю только, что он по госпиталям долго мотался и что списали его, потому что восстановительный период оказался слишком большим. Одно время я про него еще что-то слышал, говорили, что вроде как в военное министерство собирался вернуться, но лет пять или шесть тому он пропал совсем, так что я только от лэна коменданта и знал, что он в порядке.