Крепость в Лихолесье

Ангина

Как можно более небрежным тоном Гэдж поинтересовался:

— Саруман запретил мне бродить по окрестностям?

Взгляд ворона стал еще более подозрительным:

— К сожалению, не запретил. Он всего лишь высказал пожелание, чтобы до его возвращения ты не покидал пределов Изенгарда. Но пожелания учителя для тебя, конечно, ровным счетом ничего не значат… Я прав?

— А ты-то с какой радости так об этом печешься?

— Старик велел мне за тобой приглядывать — по мере сил, разумеется. Рассказать тебе, что ли, старую сказочку про мышонка, улизнувшего

из норки и угодившего аккурат в кошкины лапки? — Напустив на себя вид строгий и назидательный, Гарх важно прохаживался по краю стола, время от времени останавливаясь, чтобы чинно покивать головой и мельком полюбоваться на свое отражение в ближайшей стеклянной колбе. — Между прочим, ты можешь сколько угодно бродить по парку, ага?

— Само собой, — буркнул Гэдж. — Если бы ты обращал внимание еще на что-то, кроме себя, Гарх, то уже давно понял бы, что именно это я и намереваюсь сделать. — Поставив шкатулочку обратно на стол, он поднялся, подхватил сумку, валявшуюся на полу, повернулся на пятках и, решив не продолжать бесполезного спора, направился к двери.

— Надо же. Какая похвальная кротость и послушание! — сипло прокаркал Гарх ему вслед.

— Что опять не так, старый кляузник?

— Раз уж ты идешь в парк, то, я полагаю, тебе вовсе не понадобится оружие и котомка с дорожными припасами, верно? Почему бы тебе не оставить все это добро здесь?

Гэдж остановился.

Посмотрел в окно, но там не было ничего примечательного: ясно голубело чистое весеннее небо, да скалился далеко на заднем плане неровными, выщербленными непогодой каменными зубами восточный гребень Метхедраса. Мимо окна туда-сюда шныряла стремительная, обеспокоенная поиском места для гнездования чёрно-белая ласточка.

— Я так или иначе уйду, Гарх, — не оборачиваясь, бросил орк через плечо. — Ты не сможешь меня удержать.

— Куда ты собрался?

— А тебе не все ли равно?

— Мне — все равно. А вот Саруману, сдается мне, нет.

— Я оставлю ему записку. Со мной не стрясется ничего страшного.

— Лучше бы ты оставил ему себя…

Орк промолчал, глядя на трещинку в каменном полу, змеящуюся у него под ногами. «Мне бы хотелось, чтобы в мое отсутствие ты не покидал стен Изенгарда, Гэдж, — сказал Саруман ему на прощание, — и дело даже не… в той причине, о которой мы оба знаем. Просто бродить в одиночку по горам само по себе может быть небезопасным. Приближается время схода лавин… Один раз ты уже попал в беду — там, в горах — и тебе повезло, что в тот день на тебя набрел дурень Гэндальф, который и мимо мыши, попавшей в мышеловку, не способен пройти равнодушно. В другой раз подобного везения может и не случиться». Тряхнув головой, словно это могло помочь ему отогнать сомнения, орк решительно взялся за ручку двери — бронзовое кольцо.

Ворон сердито прокаркал ему в спину:

— Ну-ну. Придется мне все-таки разыскать начальника стражи и поставить его в известность касательно твоих неразумных намерений, глупый ты звереныш… Боюсь, что в таком случае тебя просто не выпустят из Изенгарда, уж не обессудь.

— Не утруждайся, — буркнул Гэдж. — С чего ты взял, что для того, чтобы покинуть Изенгард, мне непременно нужно проходить мимо

караульни?

— Ну, если ты научился, подобно сквозняку, просачиваться сквозь стены…

— Не научился. Но зато мне известен потайной ход, прорытый под башней — он выведет меня из Ортханка прямехонько за Круг Изенгарда. Всего хорошего, старый ворчун.

И с этими словами, прежде, чем Гарх успел осмыслить и принять сказанное к сведению, орк повернулся, вышел из Заклинательного чертога и плотно, с основательным усилием прикрыл за собой дверь.

* * *

— И давно? — спросил ворон.

— Что давно?

— Давно тебе известен этот потайной ход?

Они с Гэджем сидели на травянистой лужайке на восточном склоне Метхедраса и смотрели вниз, в долину, где виднелись темные, уходящие в необозримые дали за край земли громады Фангорнского леса. Отсюда, со значительной высоты, казалось, будто кто-то расстелил на земле большой и зеленый, слегка побитый молью войлочный коврик.

— Давно, — помолчав, неохотно отозвался Гэдж. — С того дня, как меня укусила змея, помнишь?

— А-а…

— Мне было лет семь или восемь. Старик водил меня на склон Метхедраса изучать горные породы и травы… и в тот день пронес меня прямиком в Ортханк, минуя стены, ворота и караульню. Он опасался, что в случае промедления просто не успеет в должный срок дать мне лекарство.

— Как это было неосмотрительно с его стороны…

— Наверно, он думал, что я все равно ничего не запомню.

День был в самом разгаре — душный и почти по-летнему жаркий. Скинув безрукавку и закатав выше локтя рукава холщовой рубахи, Гэдж поудобнее примостил за плечами тяжелую котомку и принялся спускаться к темнеющей внизу полосе леса. Гарх, вздыхая и отдуваясь, старался держаться поблизости — или, по крайней мере, не выпускать орка из вида. Порой старый ворон что-то сердито кряхтел под нос и, хотя Гэдж старался особенно не прислушиваться, ему казалось, что в этом невнятном бормотании он различает знакомые слова «чтоб ты провалился» и «всё доведу до сведения».

— Может быть, все-таки пора поворачивать оглобли, орчоныш? Мы и так уже забрели чересчур далеко… только-только поспеем вернуться к закату.

— Возвращайся, Гарх. Разве я просил тебя за мною увязываться?

— А ты? Нечего таскаться тут по горам по долам… Что Саруман велел тебе перед отъездом?

— Разобрать книги в библиотеке.

— Вот-вот.

— Брось, Гарх! Эти книги лежали там не разобранными задолго до моего рождения — полежат и еще немного. Старик просто хотел чем-то меня занять.

Они уже дошли почти до опушки. Лесная полоса начиналась сразу, внезапно — за спиной поднимался пустынный и каменистый горный склон, а впереди высилась стена деревьев — внушительная и мощная, как крепостной бастион. Гэдж остановился, вглядываясь в разлитый под деревьями прохладный тенистый полумрак. В Рохане, он знал, Фангорн почему-то пользовался дурной славой…

Почему — этого Гэдж так до конца и не уяснил. Лес был как лес — дубы, ясени, вязы, чуть поодаль — искривленная причудливым зигзагом сосна, старая замшелая коряга, большой муравейник… Орк присмотрелся.