Крещендо
Шрифт:
— Твой отец — нефилим по имени Барнабас, — продолжал Риксон. — В последнее время он называет себя Хэнк Миллар.
Нет.
Я отступила в сторону. Голова у меня шла кругом. Сон! Сон Патча. Это было настоящее воспоминание. Он не лгал. Барнабас — Хэнк Миллар — был нефилимом.
И он был моим отцом.
Мой мир с грохотом и треском рушился, но я заставила себя сосредоточиться. Лихорадочно роясь в памяти, я пыталась понять, где раньше слышала это имя — Барнабас. Я никак не могла вспомнить, но знала, что слышу его не в первый раз. Оно было слишком необычным, чтобы не запомниться. Барнабас,
Я попыталась связать концы с концами. Почему Риксон рассказывает мне это? Откуда он знает о моем биологическом отце? Какое ему до всего этого дело? А потом поняла. Однажды, дотронувшись до шрамов Патча и отправившись в его воспоминания, я услышала его разговор о своем вассале-нефилиме, Чонси Ланже. Он упоминал вассала Риксона, Барнабаса…
— Нет, — прошептала я, слово выскользнуло само.
— О да.
Мне отчаянно хотелось убежать, но ноги одеревенели и отказывались повиноваться.
— Когда твоя мать забеременела от Хэнка, он уже достаточно знал о Книге Эноха и понимал, что я приду искать ребенка, особенно если это будет девочка. Поэтому он сделал единственно возможное — спрятал девочку. Тебя. Когда Хэнк сказал своему другу Харрисону Грею, что твоя мать в опасности, тот согласился жениться на ней и притвориться, что ты его дочь.
Нет, нет, нет.
— Но… я потомок Чонси! С отцовской стороны. Со стороны Харрисона Грея. У меня на запястье есть отметина, подтверждающая это!
— Да, есть. Много веков назад Чонси развлекался с наив-ной фермерской дочкой. У нее родился сын. В этом мальчике не было ничего особенного, не было ничего особенного и в его сыновьях, и в сыновьях сыновей… И так много поколений, пока один из его потомков не переспал с женщиной вне брака. Он внес благородную нефилимскую кровь своего предка, герцога Лангийского, в другой род. Род, который впоследствии произвел на свет Барнабаса. Или Хэнка, как он предпочитает называть себя в последнее время, — Риксон сделал нетерпеливый жест, призывавший меня сложить два и два.
Я это уже сделала.
— Значит, и в Харрисоне, и в Хэнке была кровь Чонси, — сказала я.
И Хэнк, чистокровный нефилим в первом поколении, был бессмертен. А мой отец, нефилимская кровь которого за многие века была сильно разбавлена человеческой, как и моя, бессмертным не был. Хэнк, человек, которого я едва знала, а уважала и того меньше, мог жить вечно.
А мой отец ушел навсегда.
— Именно так, любовь моя.
— Не называй меня так.
— Тебе больше нравится, когда тебя называют Ангел?
Он издевался надо мной. Играл со мной, потому что я была именно там, где он хотел. Я уже проходила через такое с Патчем и знала, куда все идет. Хэнк Миллар был моим биологическим отцом и вассалом-нефилимом Риксона. Риксон принесет меня в жертву, чтобы убить Хэнка Миллара и получить человеческое тело.
— Могу я задать несколько последних вопросов? — спросила я. Мой тон был почти вызывающим, несмотря на страх.
Он пожал плечами:
— Почему нет?
— Я думала, что только чистокровные нефилимы
— Ты упускаешь тот факт, что мужчины могут вступать в отношения с падшими ангелами-женщинами.
Я покачала головой.
— Но у падших ангелов не человеческие тела. Падшие ангелы-женщины не могут иметь детей. Патч мне рассказывал.
— Но падший ангел-женщина, находясь в женском человеческом теле во время хешвана, может зачать. Эта женщина, телом которой воспользовались, может родить ребенка намного позже хешвана, но ребенок не будет обычным человеком. Он зачат падшим ангелом.
— Это отвратительно.
Он слабо улыбнулся:
— Согласен.
— И смертельно любопытно: принеся меня в жертву, ты навсегда овладеешь телом другого человека, или твое собственное тело станет человеческим?
— Я стану человеком, — его рот слегка искривился. — Так что если вернешься из могилы мстить мне, знай, что искать нужно того же красавчика, что стоит перед тобой.
— Патч может появиться в любую секунду и остановить тебя. — Я старалась быть сильной, но не могла остановить невыносимую дрожь во всем теле.
Его глаза смеялись надо мной:
— Мне пришлось серьезно потрудиться, но уверен, что вбил клин между вами так глубоко, как мог. Ты заглотила наживку, расставшись с ним. Я о таком даже мечтать не мог. Потом были бесконечные ссоры, твоя ревность к Марси и открытка от Патча, которую я отравил, чтобы посеять еще одно семя недоверия в твоей душе. Украв кольцо у Барнабаса и доставив его тебе в кондитерскую, я не сомневался, что Патч будет последним, к кому ты побежишь с вопросами. Проглотить свою гордость и попросить его о помощи? Ведь ты думала, что он путается с Марси! Ты сыграла мне на руку, спросив, не он ли Черная Рука. Я ответил на твои вопросы, помнишь? Так, что у тебя не оставалось сомнений на этот счет. Потом я воспользовался тем, как обернулся наш разговор, и упомянул место, где скрывался один из нефилимов Барнабаса, как дом Патча, отлично понимая, что ты обязательно сунешь туда свой нос. И скорее всего найдешь там памятные знаки Черной Руки. Это я отменил поход в кино тем вечером, а не Патч. Не хотел застрять в кинотеатре, пока ты шныряешь по той квартире. Мне нужно было проследить за тобой. Я установил бомбу, пока ты была внутри, чтобы принести тебя в жертву, но ты сбежала.
— Я тронута, Риксон. Бомба! Впечатляет. Почему ты не поступил проще, не зашел в мою спальню однажды ночью и не пустил мне пулю в лоб?
Он развел руками:
— Это большое событие для меня, Нора. Можно ли винить меня в том, что я хотел сделать его более изящным? Я пытался выдать себя за призрак Харрисона, чтобы приманить тебя поближе. Мне казалось, что будет фантастически здорово, если ты отправишься в могилу, думая, что это сделал твой собственный отец, но ты мне не поверила. Ты все время убегала. — Он слегка нахмурился.