Крест и корона

Бильо Нэнси

Я сломала печать, видя, как сестра Кристина в своем углу готовится ко сну. На вершине листа было нацарапано всего одно предложение: «Найдите гобелен Говардов». Подписи не было.

Я снова сложила бумагу и засунула ее под подушку, чувствуя, как забилось мое сердце. Должна ли я отдать эту записку судье Кэмпиону? Поначалу мне показалось, что это наилучшее решение, но потом я отвергла его. Если тот, кто ее написал, хотел, чтобы эта информация попала прямо к следователям, то зачем было подсовывать бумагу мне? Нет, видимо, у человека, оставившего эту записку, кто бы он ни был, имелись веские основания поступить именно так.

Чутье подсказывало мне, что автор этого послания — сестра Елена. Там говорилось о гобелене — это

раз. Она пыталась заговорить со мной сегодня днем, но нас прервали, — это два. И наконец, другие сестры видели, как она, взволнованная, ходила по монастырю, — это три. Вероятно, сестра Елена раздобыла бумагу и перо, написала эту записку и подсунула ее мне в постель.

Не могу сказать, что я обрадовалась. Указание найти старый гобелен, предположительно сотканный в Дартфорде, не вызывало у меня энтузиазма. И что это за Говарды такие? Скорее всего, это фамилия семейства, купившего у монастыря гобелен. Ну и каким образом я могла проводить такие розыски? А если даже я и найду упомянутый гобелен, то что это даст?

Так я и лежала в расстроенных чувствах, пока сестра Рейчел не потрясла меня за плечо.

— Просыпайтесь. Ваша очередь дежурить в лазарете, — сказала она.

Я не стала ей говорить, что не спала ни минуты, а встала и последовала за ней по лестнице, пряча в рукаве записку.

— В вашей помощи нет необходимости, — заявил брат Эдмунд, увидев меня. — Они обе успокоились, так что я вполне справлюсь сам. Идите отдыхать.

Но я настаивала, и брат Эдмунд в конечном счете уступил. Мой бедный мозг очень устал, я хотела найти ответы на мучившие меня вопросы у брата, который был необычайно ученым и проницательным и, как я уже не раз имела случай убедиться, хорошо понимал человеческую натуру.

Как только сестра Рейчел ушла спать, я вытащила бумагу.

— Кто это написал? — спросил он.

— Не знаю, но думаю, что сестра Елена. — Мы оба посмотрели на ее обмякшее лицо — она нам ничего не могла сказать.

Я думала, что брат Эдмунд как-то прокомментирует это послание, попытается хоть что-то объяснить мне. Но его лицо в пламени свечи казалось невозмутимым.

— Что, по-вашему, это может означать? — наконец спросила я.

— Не знаю, — ответил брат Эдмунд. — Но думаю, что сестра Елена повидала здесь много всякого, а остальные даже не догадывались, что она об этом знает.

«Например, о существовании спрятанной короны?» — подумала я, чувствуя, как перехватило у меня горло. Лорд Честер хвастался, что ему известна некая тайна, и был убит. Сестра Елена тоже владела каким-то знанием о том, что случилось в монастыре, и, возможно, пыталась сообщить это через свои гобелены. Нечто, касающееся послушницы по имени Беатрис и нашей покойной настоятельницы Элизабет. Но сейчас сестра Елена лежала без чувств.

Я больше ничего не сказала брату Эдмунду. Я не могла доверять этому человеку, — возможно, мне вообще не следовало показывать ему записку.

Мы оба работали молча. Брат ходил туда-сюда между двумя вверенными его заботам женщинами, а я готовила мешочки и растирала травы для компрессов. Он сел на стул рядом с сестрой Винифред, поставив локти на подушку. Несколько минут спустя его плечи опустились, и он медленно соскользнул на кровать. Примостившись рядом с сестрой, брат Эдмунд уснул.

Я зажгла маленькую свечу и побежала по проходу. Нельзя терять времени, пока он спит.

Я молилась, чтобы в той суматохе, что сейчас творится в монастыре, дверь в библиотеку забыли запереть. На сей раз мои надежды оправдались. Я сразу бросилась к той полке, где прежде стояла книга «От Каратака до Этельстана», которая могла открыть мне все.

Она была на месте, высовываясь на полдюйма вперед по сравнению с соседями, словно ее запихнули туда в спешке.

Я перелистала страницы до последней главы, нашла то место, где остановилась две недели назад.

«Этельстан привел

в подчинение много других более мелких королей и лордов и создал большое королевство. Он учредил в Англии новые законы. Он чтил своих сводных сестер и братьев. Его сестры были самыми красивыми принцессами во всем христианском мире. Гуго Великий, герцог Франции и граф Парижский, искал руки Эдгильды, красивейшей из всех сестер. Герцог Гуго был из рода Капетов, и его сын, ставший королем Франции, положил начало династии французских королей, которая правила страной на протяжении веков.

Чтобы заключить союз с Этельстаном и стать мужем Эдгильды, Гуго Капет принес Этельстану богатые дары. В его владении находились мощи Карла Великого, потому что сам Гуго являлся прямым потомком этого великого христианского правителя. Он подарил Этельстану меч, копье, кубки и священную корону.

Были и такие, кто отказывался платить дань Этельстану и подчиниться его неудержимой воле. Они говорили, что лучше умрут, чем станут „недокоролями“ в Англии. Трое таких властителей заключили союз, чтобы уничтожить Этельстана. Король викингов Олаф Гутфритссон, король Шотландии Константин и король Уэльский Овейн Смелый в 937 году вывели свои армии против Этельстана. В утро сражения при Брунанбурге Этельстан надел корону, подаренную ему Гуго Капетом, и повел своих солдат со щитами на поле боя. Враги значительно превосходили числом армию Этельстана. Но он не боялся.

Состоялась великая битва, кровавая и ужасная. Этельстан сам вел своих людей в бой, чего не делал ни один король. Он обладал могучей силой, которую не могла остановить ни одна вражеская армия или даже союз армий, и был безжалостен в бою. Битва завершилась его победой. Говорили, что реки крови никогда не пропитывали землю на такую глубину, как это случилось при Брунанбурге. И столько людей погибло тогда, что вороны, орлы, ястребы и волки пировали много дней.

Так Этельстан стал первым правителем королевства Англии, Уэльса и Шотландии. Они были подвластны одному королю».

Корона. Речь здесь наверняка шла о той самой короне, привезенной из Франции и подаренной молодому английскому королю. Этельстан надел ее, идя в страшный бой, в котором никак не мог победить. Но тем не менее он одержал победу, которая объединила нашу землю, как никогда прежде. А потом, по причинам, недоступным моему разуму, королевская корона была вновь увезена во Францию и закопана в землю у Лиможа вблизи Аквитании.

Я взяла почти догоревшую свечу. Скоро начнет светать, а я должна вернуться в лазарет, пока не зазвонят колокола, зовущие нас к первой молитве.

Снаружи на галерее было холодно и очень темно. Я считала, что утро уже близко, но, оказывается, я ошибалась — ночь была в самом разгаре.

Я прошла всего несколько ярдов, когда порыв влажного ветра всколыхнул воздух. Я никогда не чувствовала ничего подобного внутри монастыря. Сад клуатра находился слишком далеко, а окон на галерее не было.

Я остановилась и стала ждать. Воздух сгустился и снова успокоился. И все же на галерее присутствовал кто-то еще. Я подняла свечу, повернулась в одну сторону, в другую. Никаких признаков человека — свеча непременно высветила бы фигуру мужчины или женщины, будь они там. Наверное, мне, находившейся в полном одиночестве на галерее Дартфорда, просто почудилось, что за мной наблюдают.

Внезапно мне стало страшно. Все, кто мог хоть что-то знать о тайнах Дартфорда, были повержены. Несколько минут назад я прочла достаточно, чтобы догадаться о том, что король Этельстан владел короной, обладающей магической силой. Он выиграл сражение, хотя по всему должен был его проиграть. Не потому ли он победил, что на голове у него была корона?

И тут я услышала что-то. Не слова, не шаги по каменному полу. Этот звук скорее был похож на дыхание, но не теплого, живого, смертного человека. Я чувствовала, как ко мне приближается сама судьба, суровая и неумолимая.