Крест и стрела

Мальц Альберт

Цодер замедлил свой быстрый шаг. «Куда меня черт несет? Что за нелепость гоняться за Фришем? И вообще, зачем он мне?» Цодер растерянно остановился, все его мысли вдруг улетучились, взгляд стал бессмысленным. Он неслышно засмеялся. «Цодер, — сказал он себе. — Кончилась твоя музыка. Струны твои лопнули, дека треснула. Не пора ли убираться, да побыстрее? Скажем, чуть-чуть надрезать сонную артерию? Или подсластить ячменный кофе цианистым калием?.. Да, да. Тогда ты, наконец, спокойно отдохнешь».

Эта мысль вызвала у него веселую улыбку.

В карманчике для часов он всегда носил с собой ампулку с цианистым калием и в последние дни с удовольствием думал о самоубийстве. Особенную радость доставляла ему мысль о том, чтобы убить себя где-нибудь в общественном месте — в заводской столовой, на политическом митинге или в городской церкви. Он забавлялся, думая о том, как всполошит людей его смерть. Он крикнет что-нибудь вроде «Я отравил суп» или «Водопровод отравлен» — и рухнет на землю, прямой, как доска. Ох, как они будут метаться, эти мыши! Начнется такая паника, какой не было со времен черной чумы…

«Ей-богу, перестань ты трепыхаться, словно курица с отрубленной головой, — сердито сказал он себе. — Ты решил повидать Фриша. Зачем? Из-за этого мерзавца Баумера, не так ли? Баумер придет в восемь часов. Ты должен решить, как поступить с ним и с. Веглером. Ладно, тогда ищи Фриша. Возьми себя в руки. Что с тобой делается в последние дни? Ты не можешь сосредоточиться на одной мысли больше пяти минут».

Когда он подошел к административному корпусу, дверь открылась и вышла группа людей. Среди них был Фриш.

Цодер пошел медленнее и нахмурился, ища какой-нибудь предлог, чтобы отозвать Фриша в сторону.

— Хайль Гитлер, — сказал он, подходя к рабочим.

— Хайль Гитлер, — ответило несколько голосов.

— Рано сегодня встали, герр доктор, — заметил старый Руфке.

— А, вот кого я ищу! — воскликнул Цодер, разыгрывая Удивление. — Герр Фриш, почему вы не пришли вчера, как я велел? Вы запустите болезнь, и она станет хронической. Вы не сможете работать. Вам нужна маленькая операция.

Пристально глядя на доктора, Фриш негромко ответил:

— Простите, доктор. Можно зайти попозже?

Цодер засмеялся.

— Знаю я вас! Стоит выпустить вас из рук — и вы не появитесь еще неделю. — Он махнул остальным. — Идите завтракать, друзья. Не ждите его. Я его теперь не отпущу.

Все, засмеявшись, зашагали дальше.

— Пойдемте со мной, — прошептал Цодер. Они пошли рядом. — Мне необходимо поговорить с вами сейчас же, — взволнованно объяснил Цодер.

— О чем?

— Об одном важном деле. Мне думается, вы знаете, о каком.

— Откуда мне знать? — сдержанно отозвался Фриш. Он не доверял Цодеру.

— У меня лежит один пациент. — Цодер быстро огляделся по сторонам. — Веглер.

— Ну и что же?

— Он совершил диверсию. Разве вы еще не знаете?

— А мне-то что?

Цодер рассвирепел.

— Да что это с вами стряслось? Разве вы переменили убеждения с тех пор, как мы виделись в последний раз? К чему эта

игра?

Фриш глубоко перевел дух.

— А вы-то сами? Ваши последние слова были: «Убирайтесь к черту!»

— О, — сказал Цодер. — Так вот оно что. Вы мне не доверяете. Послушайте, не будьте дураком. Я обратился к вам потому, что… черт знает, я сам не понимаю почему. Мне нужен совет. В восемь часов я должен принять Баумера. Веглер в коматозном состоянии, понимаете? Баумер требует, чтобы я привел его в сознание.

— А вы это можете? — быстро спросил Фриш.

— Вероятно, смогу.

— Ну?

— Я не знаю, что делать, вот и все. — Цодер закусил губу. — Я понимаю, вы думаете, что я сумасшедший. Может, и так. Но у меня осталась последняя гордость — мой ум. Я стараюсь рассуждать здраво. Я человек науки. Все должно быть логично. Вот почему я пришел к вам. Вы думаете, я ваш единомышленник? Нет. Вы мне ничуть не нравитесь. От вас просто разит высокомерием. Мне и Веглер вовсе не нравится. Но я растерялся. Я ничего не могу решить сам, и моя гордость уязвлена… Ну, что же вы скажете?

Оба замолчали — мимо прошла группа рабочих с лопатами и кирками. Мысли Фриша бежали, обгоняя одна другую. Он и в самом деле считал Цодера сумасшедшим и хотя бы поэтому не доверял ему. Полгода назад, во время их последнего разговора, Цодер поделился с ним своей безумной мечтой о том, что наступит день, когда чума сотрет с земли всех немцев. И Фриш тогда ответил: «Прекрасно, друг мой, раз вы говорите все это всерьез, я вам тоже кое-что скажу… Либо возвращайтесь в сумасшедший дом, ибо только там вам и место, либо примите яд. Вы никому не нужны». «Убирайтесь к черту! — яростно огрызнулся Цодер. — Я достаточно нормален, чтобы донести на вас». — «О, да, — ответил Фриш, — в память вашей дочери вы будете теперь сотрудничать с гестапо. Прекрасно. Логическое следствие вашей ненормальности».

Но после того с ним ничего не случилось, и он убедился, что Цодер его не выдал. Однако с тех пор уже больше полугода они избегали друг друга. И сейчас Фриш остерегался откровенничать с человеком, уж во всяком случае, неуравновешенным. С другой стороны, если Баумер…

— Ладно, — быстро сказал он. — Я приду к вам в больницу. Но не сейчас. После завтрака.

— Пастор, откладывать нельзя, — нетерпеливо возразил Цодер. — Я уже вам сказал: Баумер придет в восемь.

Фриш покачал головой.

— Я должен явиться к завтраку как всегда. Сегодня ночью всех моих соседей по бараку допрашивало гестапо. И каждый смотрит на другого с подозрением. Если я не явлюсь, им покажется это странным.

— Сколько времени займет завтрак?

— Пятнадцать-двадцать минут. Я потороплюсь. В случае каких-либо расспросов — меня опять беспокоит та болезнь.

— Понимаю.

— Я хочу повидать Веглера. Это возможно?

— Не знаю. Это опасно.

— Я не спрашиваю вас об опасности.

— Зачем вы хотите его видеть?