Крейсер «Суворов»
Шрифт:
Морозов ухмыльнулся:
– Да-да… Я в курсе, что в последнее время ты очень увлекся изучением дисциплинарного и корабельного уставов.
Вадим с готовностью подтвердил:
– Так точно. Ликвидирую пробелы. Повышаю свою боевую выучку. Как же можно служить и не знать устава. Я ведь еще не уволен…
Морозов продолжал смотреть на него с ухмылкой:
– Значит, хочешь дослужить как полагается… по уставу…
Белаш сделал удивленное лицо:
– Так точно. А разве вы не хотите?
Задать такой вопрос особисту было большой дерзостью. Но Вадим так выпучил глаза, что Морозов чуть
– Конечно, хочу. Как все советские офицеры и матросы… Я вижу, Белаш, ты на самом деле умнее, чем кажешься на первый взгляд… Кстати, о чем вы беседуете с офицерами, когда совместно несете вахту на юте?
Вадим как бы задумался, посмотрев сначала в подволок, потом переведя взгляд на портрет генерального секретаря:
– О море, о родных краях, о последних решениях пленума ЦК КПСС…
– Неужели, – удивился Морозов и подсказал, – и, конечно, об уставе?
– Конечно-конечно, – поспешил уверить его Белаш. – Я ведь – младший командир, и должен советоваться с более опытными, старшими по званию боевыми товарищами.
– Ну-ну, – покачал головой Морозов и стал перелистывать какие-то бумажки на столе. Может быть, это было личное дело Вадима, а может, «закладные» бумаги «особых товарищей», вроде Слепы.
Пока Морозов просматривал записи, Белаш перебирал в голове разговоры с вахтенными офицерами: когда, с кем и о чем разговаривали. Четыре часа стоять у трапа корабля скучно. Так что вахтенный со звездами на погонах обычно позволяет себе снизойти до разговора с приданным в помощь старшиной. Как правило, не столько интересуется матросской жизнью, сколько вспоминает свой родной дом, учебу в военно-морском училище, семью.
После длительного периода совместной с офицерами вахты Вадим хорошо себе представлял их жизнь: где и как они учились, квартировали. Сначала он поражался тому, сколько на крейсере офицеров из такого сухопутного города, как Киев. Однако потом осознал, что ничего странного в этом факте нет: в Киеве располагалось высшее военно-морское политическое училище. Поэтому все замполиты и вспоминают Днепр, Крещатик, каштаны…
А вот про семейную жизнь многих офицеров Белаш ничего не мог понять. После окончания военного училища бывшие курсанты убывали к месту службы на Тихоокеанский флот, при этом их молодые жены с детьми и без оставались в Киеве. Такое происходило и со многими офицерами, окончившими Ленинградское Нахимовское военно-морское училище или Ленинградское высшее инженерное морское училище. Их семьи также оставались в больших городах: в Ленинграде или Москве.
Хотя и непонятно это было Вадиму, но он не осуждал тех жен, что остались в далеких городах. Из рассказов офицеров знал, что обычно даже и при очень большом желании получить жилье рядом с местом прохождения службы весьма сложно. Не дают молодым офицерам не то что квартиру, но и даже комнату в бараке. Добыть жилье не просто не только в Техасе, как называют моряки между собой закрытый поселок Тихоокеанский, он же город Фокино с конспиративным почтовым адресом «Шкотово-17», расположенный в сорока километрах от Владивостока. Сложно получить крышу над головой даже и в поселках Бяудэ и Заветы Ильича, что находятся на другой от города Советская гавань стороне бухты. К тому же нет для офицерских жен
Странная получается семейная жизнь. Раз в год летают офицеры в отпуск: кто в Киев, кто Ленинград, кто в Москву. В остальные месяцы лишь шлют домашним денежные переводы из своих хороших офицерских зарплат. Но и те жены, которые все-таки перебрались на Дальний Восток, практически не видят мужей. Крейсер – то в Совгавани, то во Владивостоке. И даже если семья твоя в Техасе, то попробуй-доберись до нее с тридцать третьего причала Владивостока, когда у тебя нет схода с корабля: каждый день дежурства да вахты…
Конечно, Белаш не стал говорить Морозову о том, что знает, как живут-маятся офицеры. Не его это дело – в жизни старших «товарищей» копаться. А вот об уставе, почему бы с офицерами и не поговорить. Но об этом откровенничать перед особистом он не собирался. Потому что об уставе Вадим говорил только со старшим лейтенантом Голиковым – командиром четвертой башни. А откуда Морозов знает об этих «уставных» разговорах? Сам Голиков едва ли рассказывал что-либо особисту. Кто еще в курсе? Белаш не раз говорил в КДП об уставе и, кажется, при этом упоминал Голикова. Но в боевом посту рядом с Вадимом были только свои, проверенные Пасько, Старик, Шуша. «Стукач» Слепа при тех разговорах не присутствовал – его место в помещении электрической агрегатной…
Еще к ним в КДП часто забегает «Матроскин». Настоящая его фамилия не очень подходит к флоту – Солдаткин, потому-то и «перекрестили». Служит Матроскин наборщиком в корабельной типографии. А заодно пишет в корабельную и флотскую газеты и еще в боевой листок, который рассказывает о жизни подразделений и висит на почетном месте в каждом кубрике «Суворова». Вадим давно дружит с «питерцем» Матроскиным. Веселый, умный парень, хороший рассказчик, балагур. Не может он быть «стукачом»…
Морозов тогда отложил в сторону какой-то документ и кивнул:
– С таким рвением в конце службы изучать устав – это похвально. Очень, очень похвально, – вцепился взглядом в Белаша. – И что же думают о корабельном уставе наши офицеры. Может, считают его недостаточным? Может, в нем требуется что-то изменить? Дополнить? Что-то убрать?..
Белаш нахмурился непонимающе:
– Нет, что вы… Устав написан кровью многих поколений моряков, и его нужно всячески придерживаться…
Морозов скривился:
– Похвально-похвально… Но почему некоторые матросы его не придерживаются? Что там случилось с вашим младшим товарищем в носовой группе управления? Как могло такое произойти?
Конечно, особист знал о Чекине, окончательно уверился Белаш. И Слепа все видел, и еще полкубрика. Но ведь в этом не было ничего необычного. Это происходит со всеми «годками» и «карасями», во всех кубриках. Этим даже офицеры грешат.
Вадим покачал головой:
– Если такое и случается, то это неправильно. Нужно придерживаться устава…
– Похвально-похвально… – снова повторил Морозов. – Как ты знаешь, согласно уставу, и наказания могут последовать. Какие можешь назвать наказания?