Крейстонские туманы
Шрифт:
Падди так бесцеремонно вырванный из своих грез у камина, разозлился еще сильнее. Мало того, что эта юная особа ни в грош не ставила его авторитет, и всячески подрывала репутацию его ученика, она еще всегда умудрялась получать от непреклонной миссис Рой всякие лакомства, о которых ему приходилось только мечтать. Падди сидел у камина, нахохлившись, и молча негодовал. Его, можно сказать героя дня, а ведь девушку археологов из Британского Музея, спас не кто иной, как он, даже не поблагодарили, бросили, как щенка в одиночестве... Грусть накатила на старого репортера. Он молча смотрел, как рассыпались в камине сгоревшие
— Вы опять арестовали моего помощника! — накинулся на констебля Падди.
— Держите его на привязи вашего помощника, а еще лучше наденьте на него намордник, — вспылил констебль.
— Это наверняка происки проклятой девчонки, парень не виноват.
— Вы о вашей, этой, как ее?
Констебль настолько искусно изобразил растопыренной пятерней нежно зеленый ирокез Марты О’Нил и одновременно скорчил восхитительную мину, безупречно спародировав выражение личика журналистки, что его собеседник просто покатился со смеху.
— Зря смеетесь, в следующий раз я отправлю в холодную и ее.
— Давно пора, — согласился репортер.
— Я бы и в этот раз ее упек туда, но было не за что. Она, к сожалению, в драке не участвовала, а напротив, пыталась ее пресечь. Но счастье, что я обогнал шерифа. Старик просто размазал бы вашего гаденыша по тротуару.
— Да за что, во имя неба?
— Нет, дайте сначала отдышаться...
Констебль с трудом сдерживал негодование. Его привлекательное, и даже очень привлекательное, и, обычно, добродушное лицо, теперь было исполнено гневом. Голубые глаза потемнели до синевы штормующего моря, а нежный румянец щек куда-то исчез, сменившись белизной. Может быть, ему и удалось бы справиться с яростью бушевавшей внутри, будь он хоть на пару лет постарше. Но выдержка все таки изменила юному блюстителю порядка, когда репортер в очередной раз упомянул Марту О’Нил.
— Не может быть, чтобы эта негодяйка никак не была причастна к тому, что там у вас случилось с Роном. С кем бы он ни подрался, наверняка из-за нее.
— Да, она чума! Вынюхивает и вынюхивает все подряд, а потом строчит в своей газетенке такое! Черт возьми, каждый раз, когда я читаю этот кошмар, меня одолевает одно желание — увидеть и ее жертвой нашего маньяка! И если бы Крейстонский душитель напал на нее в моем присутствии, я мог бы и не удержаться от искушения дать бы ему сначала сделать свое дело! С арестом можно в этом случае и повременить!
Падди расхохотался необычайно громко. И причину его буйного веселья констебль практически сразу понял. За его спиной раздались аплодисменты. Вильерс оглянулся и побледнел еще больше. Марта с самым счастливым и довольным видом, насколько можно было судить о выражении ее личика под густым контрастным макияжем, хлопала в ладоши, приветствуя его речь. Констебль понял мгновенно, кто именно станет ньюсмейкером в утреннем выпуске интернет версии издания, с которым сотрудничала Марта.
— Вы что здесь делаете? — рявкнул он на развеселившуюся журналистку, — Разве серпентарий на ночь не закрывают?
—
Констебль беспомощно посмотрел на Падди, но тот только тихо радовался. Не ему одному достается от этой юной хулиганки, теперь и представителю полиции тоже перепадет.
Вильерс решил промолчать, он и так уже понял, что наговорил лишнего, но не преуспел...
— Так с кем там подрался Рон, — задал Падди провокационный вопрос и констебль сорвался.
— Подрался? Дракой я бы это не назвал! Ваш подопечный просто накинулся на беднягу ни за что, ни про что! Герр Швиц случайно, оступившись, просто схватился за эти проклятые аксельбанты на его лохмотьях и тут же извинился. Он сказал «Entschuldigen Sie bitte»! Просто извинился по-немецки. Не знаю, что уж там послышалось вашему недоумку, и почему он счел, что немец оскорбил его даму!
— Рону ничего не послышалось! — вмешалась Марта, — Сначала ваш драгоценный Швиц прошипел ему в лицо...
И тут к ужасу всех собравшихся девушка, не дрогнув произнесла такое изощренное ругательство, от которого даже стены в гостиной «Короны Крейстона» могли бы покраснеть. И по какой-то роковой случайности, эта чудовищная фраза была созвучна немецкому «Entschuldigen Sie bitte». Их действительно можно было спутать впопыхах.
— Он сначала сказал именно это, ваш невинный, драгоценный Швиц, а уж потом только завопил свое извинение. Наверное, специально для вас, чтобы отмазаться...
Констебль онемел, услышав сказанную Мартой фразу, Падди тоже не сразу пришел в себя. Давненько он такого не слыхал... Но опомнился закричал на всю гостиницу:
— Марта! Или как тебя там! Ты хоть сама понимаешь, что ты сейчас сказала? Да как у тебя язык повернулся?
— Да если бы у нее был язык! — вспыхнул констебль, — Змеиное жало!
Журналистка сделала несколько шагов и обойдя верзилу констебля, предстала перед ним. Столько гнева и презрения было в ее взгляде, что Вильерсу сделалось не по себе. Он никогда еще не видел девушку так близко. А тут, она буквально дышала ему в лицо и пристально всматривалась в глаза укоризненным взглядом. Вильерс сделал шаг в сторону камина и, пожав плечами, повернулся к негодующему репортеру.
— Черт побери! Напасть на калеку, только потому, что сдуру услышал то, что хотел услышать, а не то, что сказано? Не ожидал такой глупости от Рона.
— Он просто извинился... Нет, вы не представляете... Мы с шерифом стояли от них в десяти шагах и все это... Все это до сих пор стоит у меня перед глазами. Видимо трость у Господина Швица соскользнула. Он как раз переходил улицу, мостовая перед пабом и гостиницей до сих пор булыжная... Он потерял равновесие и в падении инстинктивно ухватился за эти чертовы веревки...
— Аксельбанты Ринго, — сухо уточнила Марта.
— Ага! Щас! — возразил констебль, однако, избегая девушку взглядом, — Конечно, этот дрищ носит аксельбанты Ринго на своих лохмотьях, потому как сам наследник герцога Глостерского!
На девушку слова констебля произвели совершенно неожиданное впечатление. Она судорожно вздохнула и отступила в тень, подальше от камина, от источников света и замерла...
— Черт возьми, — продолжал сокрушаться Падди, — Как же он мог так ослышаться? Это уж точно только потому, что девчонка жужжала ему в ухо...