Крид: И боги падут

Симович Сим

— «Gezen kurt ac kalmaz». Бродячий волк голодным не останется, — повторил он, словно пробуя эту фразу на вкус. — Но подумай, Виктор, разве не здесь, в Стамбуле, сердце мира? Разве не здесь пересекаются все пути? Этот город — не просто город, это центр вселенной, где Восток встречается с Западом, где прошлое и настоящее переплетаются, как нити в ковре.

Он обвел рукой величественные купола мечетей, древние стены, узкие улочки, полные жизни, и бескрайние воды Босфора. Его глаза, глубокие и проницательные, казалось, видели сквозь время и пространство,

вглядываясь в будущее, которое было столь же неопределенным, как и прошлое.

— В Стамбуле каждый камень дышит историей, каждый шаг по этим улицам — это шаг в прошлое и в будущее одновременно. Ты можешь быть бедным или богатым, но если ты здесь, значит, ты часть чего-то великого. И в этом величие Стамбула, Виктор. Это место, где каждый может найти свое место, где каждый может стать частью чего-то большего.

Он сделал паузу, давая Криду время обдумать его слова. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием огня в камине. Этот момент был наполнен напряжением и ожиданием. Император смотрел на Крида, его глаза сверкали в свете пламени, словно пытаясь проникнуть в самую глубину души молодого человека.

— «Agac yasken egilir», — медленно повторил он, подчеркивая каждое слово. — «Дерево гнется, пока молодо». Эти слова звучали как древний мудрец, передающий вековую истину. Крид почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

— Наша империя молода, — продолжил император, его голос стал более твердым и уверенным. — Она полна потенциала, как дерево, которое еще не успело затвердеть. Мы стоим на пороге великих перемен, и эти перемены могут быть либо разрушительными, либо созидательными. С твоей помощью мы можем создать нечто великое, нечто, что изменит мир к лучшему.

Крид внимательно слушал, чувствуя, как слова визиря находят отклик в его душе. Действительно, Стамбул всегда занимал особое место в его сердце. Город был не просто столицей Османской империи, но и символом величия и культурного наследия, свидетелем множества исторических событий. Виктор ощущал, как эти стены, пропитанные многовековой историей, словно шепчут ему о прошлом, настоящем и будущем.

— Я понимаю ваши намерения, паша, — медленно произнес Виктор, стараясь скрыть волнение в голосе. — Но я не уверен, что мое место здесь. Я воин, а не политик. Политика требует хитрости, умения плести интриги и находить компромиссы, а это не всегда совпадает с моими принципами. Моя сила — в прямом столкновении с врагом, в честном бою. Я не умею лгать и изворачиваться, как это делают многие при дворе.

Визирь, пожилой мужчина с проницательным взглядом, кивнул, словно ожидал такого ответа. Он встал и подошел к окну, глядя на Босфор, который, как живая артерия, связывал Европу и Азию.

— Ты — уникальный человек, Виктор, — сказал он, не оборачиваясь. — Твоя прямота и честность делают тебя опасным в политике, но также и ценным союзником. Ты не преклоняешь колени перед властью и не боишься идти против течения. Это редкое качество, которое может изменить ход истории.

Крид

почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не был уверен, что готов к такой ответственности, но слова визиря зародили в нем сомнение. Возможно, в его судьбе есть место не только для меча, но и для чего-то большего.

Чандарлы-паша улыбнулся, его глаза блеснули хитринкой.

— «Aslan yatt?g? yerden belli olur». Льва узнают по его логову. Разве не ты выбрал Стамбул своим домом? Разве не здесь ты всегда возвращался после своих битв?

Крид не мог не признать правоту этих слов. Действительно, Стамбул всегда был для него больше, чем просто городом.

— Кроме того, — продолжил визирь, — «Bir elin nesi var, iki elin sesi var». Что может сделать одна рука? А две руки создают музыку. Вместе мы могли бы достичь невероятных высот.

Виктор задумчиво посмотрел на город, раскинувшийся внизу. Он вспомнил все те годы, что провел здесь, все битвы и победы, все моменты радости и печали.

— Ваши слова мудры, паша, — сказал Крид. — Но я не уверен, что готов взять на себя такую ответственность.

Чандарлы-паша положил руку на плечо Виктора.

— «Damlaya damlaya gol olur». Капля за каплей образуется озеро. Ты не должен брать на себя все сразу. Начни с малого, и со временем ты увидишь, как твои усилия преобразят империю.

Крид молчал, обдумывая слова визиря. Действительно, мысль о том, чтобы остаться и помочь построить что-то великое, была заманчивой.

— Но что, если я не справлюсь? — спросил он. — Что, если мое присутствие принесет больше вреда, чем пользы?

Чандарлы-паша рассмеялся, его смех был глубоким и добрым.

— «Korkunun ecele faydas? yoktur». От судьбы не убежишь, как бы ни боялся.

Виктор почувствовал, как его решимость уйти начинает колебаться. Слова визиря находили отклик в его душе, пробуждая желание быть частью чего-то большего.

— Вы рисуете заманчивую картину, паша, — сказал Крид. — Но я не уверен, что подхожу для роли советника или политика.

Чандарлы-паша покачал головой.

— «Her kusun eti yenmez». Не всякая птица годится в пищу. Мы не просим тебя быть тем, кем ты не являешься. Твоя сила, твой опыт, твоя мудрость — вот что нам нужно. «Ak?l yasta degil, bastad?r». Ум не в годах, а в голове.

Крид задумчиво посмотрел на город, раскинувшийся внизу. Стамбул жил своей жизнью, не подозревая о разговоре, который мог изменить его судьбу.

— Ты говоришь убедительно, паша, — сказал Виктор. — Но что скажет султан? Не будет ли он против моего вмешательства в дела империи?

Чандарлы-паша улыбнулся.

— «Padisah?n bile bir veziri vard?r». Даже у падишаха есть визирь. Мехмед мудр и понимает ценность хороших советников. Он будет рад твоему решению остаться.

Крид глубоко вздохнул, чувствуя, как его решимость уйти окончательно тает.

— Хорошо, паша, — сказал он наконец. — Я останусь. По крайней мере, на некоторое время. Посмотрим, что из этого выйдет.