Крид: И боги падут
Шрифт:
— Мы знаем, что ты уничтожил детей богов, — сказал Доган ага, его голос проник в глубину покои, словно призрак. — Это была грязная работа. Но Халиль-паша обещал тебе что-то за это. Что именно?
Крид замолчал. Он не хотел говорить. Он не хотел рассказывать никому о своих делах, о своих тайнах. Он предпочитал хранить их в себе, заперев на самый надёжный замок.
— Я не обязан отчитываться перед тобой, — пробормотал он, его голос был едва слышен.
Доган ага фыркнул. — Не обязан? Ты находишься на территории Султана. И ты должен ответить на мой вопрос. Что тебе
Крид молчал, его внутренняя война продолжалась, лишь усиливаясь в напряженной тишине. Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на своих чувствах, на своих внутренних демонах. Халиль-паша действительно много обещал. Но эти обещания были так же скользки и изменчивы, как сам Стамбул в туманную ночь.
— Он обещал… — начал Крид, его голос срывался, словно он пытался сдержать слёзы, — он обещал… мир.
Доган ага наморщил брови.
— Мир? Что за чушь? Ты говоришь о мире после убийства детей богов? Это не мир, это ещё большая война.
Крид открыл глаза. Его взгляд был пронзительным, полным горечи и отчаяния.
— Да, — сказал он. — Он обещал мне мир. Мир в душе. Он сказал, что я найду покой после того, как покончу с ними. Но… он обманул.
Доган ага замолчал. Он не ожидал такого ответа. Он представлял себе другие обещания: богатство, власть, земли. Но не это. Не этот призрачный, неуловимый мир.
Он понял, что Крид был сломлен. Он был порабощён своей тьмой, своим проклятьем. И никакие богатства или земли не могли ему помочь. Он был заложником своей совести.
— Уходим, — сказал Доган-ага холодным голосом. — Не заставляй меня убивать тебя… богоубийца, да простит тебя Аллах. В тебе больше нет никакой ценности.
Янычары отошли, их сабли шелестели о парчу их мундиров. Доган ага остановился у двери, оглядываясь на Крида, чьё лицо оставалось бледным, выражало лишь бесконечную усталость и отчаяние. Затем он ушёл, оставив Крида наедине с темными тенями Стамбула и ещё более темными тенями в своей собственной душе. Ночь продолжалась, неся в себе не только тьму Стамбула, но и глубокую, бездну отчаяния в душе Крида, бездну, из которой он уже никогда может не выбраться. Только бесконечное эхо проклятий продолжало жить в тишине его покоев.
Дворец Топкапы сиял под солнцем, его белые стены отражали яркий свет, но в сердце Крида по-прежнему царствовала тьма. Он шёл по длинным коридорам, каждый шаг отдаваясь глухим эхом в его душе. Встреча с Мехмедом, была неизбежна. Мехмед был не просто правителем, он был другом, тем немногими, кому Крид доверял. Или, по крайней мере, доверял когда-то. Сейчас же ему было равнодушно ко всему.
Залы были нарядны, украшены драгоценностями и шелками, но все это казалось Криду бутафорией, декорациями для театра мира, в котором он не участвовал. Его лицо было бледным, уставшим, и взгляд его был пустым, лишенным жизненной искры. В глазах была только глубокая усталость, усталость от жизни, усталость от войны в своей душе.
В большом зале его ждал Мехмед. Он встал навстречу Криду, его рука была протянута в приветствии, полном тепла и дружелюбия.
— Крид, мой друг, — проговорил Мехмед мягким, но твердым
Крид молчал. Он не хотел рассказывать ему о своих убийствах, о своих проклятиях. Это была та часть его жизни, которую он хотел забыть.
— Ничего, господин султан, — пробормотал он, сводя глаза. — Просто усталость.
Мехмед внимательно посмотрел на него. Он видел больше, чем просто усталость в его глазах. Он видел пустоту, отчаяние, и ужасающую тьму, которая поглощала его друга.
— Крид, — сказал Мехмед, кладя ему руку на плечо. — Ты можешь довериться мне. Я твой друг. Расскажи мне, что происходит.
Крид молчал ещё несколько мгновений, а затем рассказал ему все. Он рассказал о Кратосе, о детях богов, о своих проклятиях. Он рассказал о пустоте, которая осталась в его душе после уничтожения всех своих врагов.
Мехмед слушал внимательно, не перебивая. Когда Крид закончил, султан промолчал несколько длинных мгновений, раздумывая. Затем он встал и повел Крида через дворец, проходя мимо множества придворных, которые шёпотом переговаривались между собой. Они прошли через множество комнат, богато украшенных драгоценностями и редкими предметами искусства, что никак не привлекло внимания уже равнодушного Крида. В конце коридора находилась дверь, незаметная и простая, но за ней скрывалась сокровищница султана.
Внутри было темно. Только бледные лучи свечей подсвечивали стены, украшенные золотою резьбою, и нескончаемые ряды драгоценных камней, золотых монет и старинных книг. Мехмед взял один из старинных скринжалов, приподнял его и на столе оказалась необычная книга. Она была маленькой, обтянутой пергаментом цвета темного леса, и украшена сложной резьбой, пропитанной светом. Книга излучала мягкий, теплый свет.
— Это… Книга Света, — прошептал Мехмед, его голос дрожал от волнения. — Легендарный артефакт, способный призвать армию ангелов и даровать власть над небом.
Мехмед с трепетом открыл книгу. Страницы были пусты, не содержали никаких знаков или символов. Но из книги изливался яркий свет, заполняя всю комнату. Крид наблюдал за всеми этими действиями бесстрастно. Это было его создание. Книга Света, артефакт, который он создал многие годы назад, мечтая о власти, о возможности остановить войны. Он знал, что она не призывает армию ангелов, она не дарует власть над небом. Это был только иллюзорный обман, который Мехмед принял за истину. И использовал эту иллюзию в своих целях.
Но Криду было все равно. Его не волновало больше ничего. Он устал от всех этих игр, от всех этих интриг. Его душа была пуста, и он не мог чувствовать ничего. И просто стоял, наблюдая, как Мехмед с надеждой в глазах взирает на иллюзию всемогущества, которая оставалась лишь призраком былых амбиций Крида. Мехмед и сам не догадывался, что его друг лишился всех целей и теперь просто наблюдает за течением жизни, как за рекой, которая уносит все на своём пути, в том числе и его собственную жизнь. Он был пустым сосудом, заполненным только пеплом былых надежд. Только бесконечная пустота осталась в нём. И он знал, что эта пустота будет с ним всегда.