Крид – Пир костей
Шрифт:
— Ты говоришь о Дарах Теней, — произнёс он тихо, и это не было вопросом.
Мефодий резко повернулся к нему, в его глазах мелькнуло удивление.
— Ты знаешь это имя?
— Я слышал его, — уклончиво ответил Виктор.
— От кого? — спросил монах с неожиданной настойчивостью.
— От… существа, которое называет себя их хозяином.
Мефодий побледнел, его руки, лежавшие на столе, сжались в кулаки.
— Ты видел Его? Говорил с Ним?
— Недавно, — кивнул Виктор. — В храме Перуна у озера Выг. Он появился, когда волхв Всеслав
— И ты выжил после такой встречи, — произнёс Мефодий, и это снова не было вопросом. — Немногие могут похвастаться этим.
— Мне помогли, — честно признался Виктор. — Стражи, волки-оборотни, защищающие границы между мирами. Они отогнали это существо.
— Стражи, — задумчиво повторил монах. — Да, я слышал о них в своих путешествиях. Древний орден, существующий во многих формах в разных культурах. Некоторые принимают облик волков, другие — львов или орлов. Они были созданы задолго до появления человека, чтобы поддерживать равновесие между мирами.
Рюрик слушал их разговор с растущим изумлением.
— О чём вы говорите? — спросил он наконец. — Какие существа? Какие дары?
Мефодий и Виктор переглянулись, и на мгновение между ними возникло понимание — понимание двух людей, которые знают больше, чем могут или хотят рассказать.
— Извини, князь, — сказал монах. — Мы говорим о вещах, которые лучше не обсуждать за утренней трапезой. Это древние тайны, опасные для непосвящённых.
— Я не боюсь опасностей, — возразил Рюрик. — И я хочу знать всё о силах, способных даровать бессмертие.
— Бессмертие, которое предлагают Дары Теней, — это проклятие, а не благословение, князь, — сказал Мефодий с неожиданной резкостью. — Это существование без истинной жизни, смерть без упокоения. Это вечная тюрьма для души, которая с каждым воскрешением теряет частицу своей человечности, пока не остаётся лишь пустая оболочка, движимая инстинктами и привычками.
Он бросил взгляд на Виктора, словно извиняясь за столь прямое описание его состояния.
— Я слышал другое, — упрямо сказал Рюрик. — Я слышал, что бессмертие — это высшая форма существования, доступная лишь избранным. Что это путь к величию и мудрости, недоступной обычным смертным.
— Кто сказал тебе это? — спросил Мефодий, и в его голосе звучало искреннее беспокойство.
— Волхв, мой советник по духовным вопросам, — ответил Рюрик. — Но он исчез несколько дней назад. Странно, что ты прибыл сразу после его исчезновения…
В последних словах князя чувствовался намёк на подозрение. Мефодий, казалось, не заметил его или решил проигнорировать.
— Твой волхв лгал тебе, князь, — сказал он прямо. — Или сам был обманут. Бессмертие, о котором он говорил, это не величие, а проклятие. И избранные, о которых он упоминал, не избраны для славы, а отмечены для служения силам, которые древнее и темнее, чем любой бог, которому ты когда-либо поклонялся.
Рюрик нахмурился, явно недовольный такой прямотой. Он посмотрел на Виктора, словно ища подтверждения или опровержения слов монаха.
—
Виктор глубоко вздохнул. Он оказался в сложном положении. С одной стороны, он мог подтвердить слова Мефодия, рассказав о своём собственном опыте бессмертия, о том, как оно постепенно высосало из него все человеческие чувства и эмоции. С другой стороны, он понимал, что Рюрик в своей одержимости может не поверить даже такому прямому свидетельству.
— Я верю, что любой дар имеет свою цену, князь, — сказал он наконец. — И чем больше дар, тем выше цена. Бессмертие… если оно вообще возможно, — он сделал вид, что сомневается в самой идее, — должно иметь самую высокую цену из всех.
— Ты говоришь как он, — недовольно заметил Рюрик, кивая на монаха. — Уклончиво и предостерегающе. Я ожидал более прямого ответа от своего лучшего воина.
— Прости, князь, — сказал Виктор. — Но в вопросах, выходящих за пределы обычной войны и политики, я предпочитаю осторожность. Я воин, а не мудрец. Моё мнение в таких вопросах не стоит многого.
Рюрик откинулся на спинку кресла, его лицо выражало разочарование.
— Что ж, оставим эту тему на потом. У нас есть более насущные дела — нужно отправить гонца к Гостомыслу с моим решением по поводу северных земель. И подготовиться к приёму послов от племени мери. Они прибудут через два дня.
Он поднялся из-за стола, давая понять, что трапеза окончена.
— Клык, ты свободен на сегодня. Отдыхай или тренируйся, как пожелаешь. Завтра мы обсудим твою следующую миссию.
Рюрик вышел из трапезной, оставив Виктора и Мефодия наедине. Как только дверь за князем закрылась, атмосфера в комнате изменилась. Монах подался вперёд, и его глаза, казалось, стали ещё светлее и пронзительнее.
— Теперь, когда мы одни, скажи мне правду, носитель Дара, — произнёс он тихо, но властно. — Как давно ты существуешь?
Виктор не стал отрицать очевидное — монах знал о его природе, и не было смысла притворяться.
— Около двух тысяч лет, — ответил он. — Точно не помню. Со временем даты и события смешиваются.
— Две тысячи лет, — повторил Мефодий с благоговейным ужасом. — Ты жил, когда ходил по земле сам Спаситель.
— Возможно, — пожал плечами Виктор. — Но если и так, я не встречал его. Я был обычным воином, сражавшимся в далёких от Иудеи землях.
— И как ты получил Дар? — спросил монах. — Кто проклял тебя этим существованием?
— Я не знаю его имени, — ответил Виктор. — Он появился, когда я умирал на поле битвы. Высокая фигура в тёмных одеждах, с лицом, скрытым капюшоном.
Он предложил мне выбор: умереть или принять его дар и жить вечно. Я выбрал жизнь, не понимая, что это значит.
— И с тех пор ты не можешь умереть?
— Я умираю, — уточнил Виктор. — Но всегда возвращаюсь. И каждое возвращение отнимает часть моей души. Я почти не чувствую эмоций, не испытываю ни радости, ни горя. Только иногда, в редкие моменты… проблески человечности.