Крид – Пир костей
Шрифт:
Ни один из вариантов не казался ему полностью правильным. Но, может быть, встреча с монахом прольёт свет на его дилемму? Если этот Мефодий действительно обладал способностью видеть истинную природу вещей, возможно, он сможет подтвердить или опровергнуть то, что Виктор узнал от Стражей и Хозяина Даров.
С этими мыслями он лёг на постель, не надеясь на сон, но зная, что тело нуждается в отдыхе. К его удивлению, сон пришёл быстро, и впервые за много ночей он не видел кошмаров.
Утро принесло с собой ясное небо и прохладный ветер с озера. Виктор проснулся
Он уже заканчивал свой скромный завтрак, когда в дверь постучали. Открыв, Виктор увидел молодого слугу, который низко поклонился.
— Господин Клык, князь Рюрик просит тебя присоединиться к нему в трапезной. Монах Мефодий будет там.
— Я скоро приду, — ответил Виктор.
Слуга снова поклонился и удалился. Виктор облачился в чистую одежду — простую тунику из тёмной ткани и штаны, перехваченные кожаным поясом с серебряными накладками. Оружия он не взял — в присутствии князя это было бы неуважением, да и не боялся он монаха из Моравии.
Когда Виктор вошёл в трапезную, Рюрик уже сидел там, а напротив него — человек в тёмной рясе с капюшоном, накинутым на голову, несмотря на то, что они находились в помещении.
— А, вот и мой верный Клык! — воскликнул Рюрик, увидев Виктора. — Входи, присоединяйся к нам. Я как раз рассказывал святому отцу Мефодию о твоих подвигах.
Виктор подошёл к столу и сел на указанное князем место — рядом с ним, напротив монаха. Теперь он мог лучше рассмотреть гостя из Моравии.
Мефодий был человеком средних лет, с бледным лицом, покрытым морщинами — не от возраста, а словно от постоянных размышлений. Его глаза, неопределённого серо-голубого цвета, казались слишком светлыми для такого смуглого лица. Но самым странным было то, что, несмотря на бледность и худобу, от монаха исходило ощущение силы — не физической, но какой-то иной, более глубокой и древней.
— Приветствую тебя, отец Мефодий, — сказал Виктор, слегка наклонив голову в знак уважения.
— И я приветствую тебя, воин, — ответил монах голосом, который был одновременно мягким и резонирующим, словно звучал не только в воздухе, но и в самой душе слушателя. — Князь много рассказывал о тебе. О твоей силе, твоей верности… и твоей особенности.
Последнее слово он произнёс с особым акцентом, и Виктор понял, что Рюрик поделился с монахом своими подозрениями о его бессмертии.
— Князь слишком щедр на похвалы, — скромно ответил Виктор. — Я лишь выполняю свой долг.
— Долг, — задумчиво повторил Мефодий. — Интересное слово. Что есть долг для такого, как ты?
Этот прямой вопрос, заданный при Рюрике, застал Виктора врасплох. Монах говорил так, будто был уверен в его бессмертии, будто это был установленный факт, а не предположение.
— Для любого человека долг определяется его клятвами и его совестью, — ответил Виктор осторожно. — Я не исключение.
Мефодий улыбнулся, и его улыбка была странной смесью грусти и понимания.
— Конечно, ты прав. Прости
— Отец Мефодий много путешествовал, — вмешался Рюрик. — Он видел земли, о которых мы только слышали в сказаниях. Царьград, Иерусалим, даже далёкие земли персов.
— Это действительно так?
Глава 4
— Это действительно так? — спросил Виктор с искренним интересом. Сам он бывал во всех этих местах, но в разные эпохи, и ему было любопытно услышать о современном состоянии этих древних городов.
— Да, Господь направлял мои стопы по многим дорогам, — ответил Мефодий. — И в каждом месте я находил не только новые земли и народы, но и частицы единой истины, которая связывает все творения Божьи.
— Даже языческие народы? — с лёгкой насмешкой спросил Рюрик.
— Особенно их, князь, — серьёзно ответил монах. — Ибо даже в самых тёмных верованиях можно найти отблеск истинного света. Все люди, вне зависимости от того, каким богам они поклоняются, ищут одного — понимания своего места в мироздании и надежды на то, что смерть — не конец пути.
Его взгляд на мгновение остановился на Викторе, и бессмертному воину показалось, что монах видит его насквозь, со всей его древней историей и проклятием.
— Я слышал, что христиане верят в воскрешение после смерти, — сказал Виктор, пытаясь направить разговор в нужное русло.
— Не просто верим, но знаем, — поправил его Мефодий. — Ибо Христос умер на кресте и воскрес на третий день, показав, что власть смерти не абсолютна.
— Но это лишь одно воскрешение, — заметил Виктор. — Что, если человек умирает и воскресает многократно? Это тоже часть божественного плана?
Мефодий долго смотрел на него, прежде чем ответить. Его взгляд был пронзительным, словно он пытался прочесть не только слова Виктора, но и мысли, скрытые за ними.
— В Писании сказано: «Человекам положено однажды умереть, а потом суд». Это естественный порядок вещей, установленный Творцом. Но, — он сделал паузу, — есть силы, способные нарушить этот порядок. Силы, которые существовали до начала времён и будут существовать после их конца.
— Какие силы? — подался вперёд Рюрик, его интерес был очевиден.
— Силы, которым не следует поклоняться или призывать, князь, — предостерегающе сказал Мефодий. — Ибо цена их даров всегда выше, чем кажется сначала.
— И всё же, — настаивал Рюрик, — если эти силы способны даровать бессмертие…
— Они даруют не бессмертие, а лишь его тень, — перебил его монах. — Истинное бессмертие — это бессмертие души, а не тела. Тело — лишь сосуд, временное пристанище души. Цепляться за него — всё равно что цепляться за глиняный кувшин, когда тебе предлагают золотую чашу.
Рюрик нахмурился, явно не удовлетворённый таким ответом. Виктор же внимательно слушал, улавливая в словах монаха отголоски того, о чём говорили Стражи и Хозяин Даров.