Криминалистическая идентификация по мысленному образу и особенности реализации ее процессуальной формы
Шрифт:
Такого рода рекомендации появляются в силу того, что научные работники при разработке тактико-технологических моделей не соблюдают принципа обусловленности криминалистических моделей различных объектов особенностями и содержанием правовых моделей тех же объектов. В этом отношении интерес представляет один из принципов криминалистики, который А. А. Эксархопуло называет приоритетом закона над криминалистическими научными рекомендациями [39] .
Думается, что этот принцип более точно определять как принцип приоритета норм права в конкуренции с криминалистическими научными рекомендациями. Понимать это следует так: в том случае, когда разработанная в криминалистике типовая информационная модель (рекомендация, метод, прием и т. д.) вступает в противоречие, не соответствует тому, как субъект уголовного преследования должен действовать, опираясь на положения нормы права, его действия
39
Эксархопуло А. А. Основы криминалистической теории. СПб., 1992. С. 38–42.
Этот параграф завершаем рядом соображений, которые, на наш взгляд, могут представить интерес для дальнейших исследований проблемы принципов идентификации по мысленному образу.
Упомянутые соображения касаются вопроса о возможности классификации рассматриваемых принципов по признаку связи одних из них с отдельными следственными действиями и других – с тактическими комплексами действий (тактическими операциями).
В свою очередь каждая из групп указанных принципов может подразделяться на подгруппы в зависимости от того, к какому этапу отдельного следственного действия и тактической операции они имеют отношение. Таким путем могут быть выделены принципы этапа подготовки, принципы этапа проведения и принципы заключительного этапа как отдельного следственного действия, так и указанных операций.
Глава 2
Предъявление для опознания как процессуальная форма криминалистической идентификации по мысленному образу
2.1. Понятие, виды, назначение предъявления для опознания
Предъявление для опознания относится к числу наиболее важных уголовно-процессуальных способов собирания и проверки доказательств по уголовным делам. Практическим работникам хорошо известны и степень значимости результатов данного следственного действия для установления истины по делу, и те трудности, с которыми сопряжены его подготовка и проведение.
Опознание – исключительно сложный психологический процесс. Тривиальное объяснение процесса узнавания, исходящее из элементарного представления о двух сравниваемых между собой вещах – образа в голове субъекта и наблюдаемого им в данный момент объекта – на основании теоретических и экспериментальных работ в области психологии признается неудовлетворительным, далеким от истины. Психологи установили, что чувственное знание не является застывшим отпечатком, неким «готовым» образованием, хранящимся в памяти людей. Хотя такие знания и находятся в голове человека, но не как «готовая» вещь, а лишь виртуально – в виде сформировавшихся физиологических мозговых констелляций, которые способны реализовать субъективный образ объекта, открывающегося человеку то в одной, то в другой системе объективных связей [40] .
40
Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 71.
Особенно трудным в психологическом отношении является процесс опознания трупа (частей трупа). Данный процесс существенно осложняется действием ряда факторов. К их числу относятся посмертные изменения внешнего облика покойного, которые нередко столь существенны, что могут не только затруднить, но исключить узнавание в обычном понимании этого слова. На этот процесс также отрицательно сказывается необычайность обстановки, связанная для опознающего с необходимостью осматривать мертвое тело, внешний вид которого может вызвать чувство ужаса и отвращения; сильные эмоциональные переживания преследуют опознающего субъекта в случаях, когда он ожидает увидеть труп близкого ему человека. Не случайно опознавание трупа в отдельных случаях сопровождается истериками и обмороками со стороны опознающих. Подчас опознающие отказываются даже внимательно осмотреть труп близкого им человека [41] . Не единичны также случаи, когда допускаемые при предъявлении для опознания просчеты и упущения играют роковую роль в судьбе ошибочно опознанного человека.
41
Шиканов
В 1993 и в 2000 гг. в журнале «American Psychologist» был опубликован обзор экспериментальных исследований под названием «Что мы знаем о свидетельской идентификации?». Обзор был подготовлен Гари Уэлсом (Gary L. Wells) (Университет штата Айова), который к тому времени более четверти века занимался этой проблемой, только библиография к обзору составила 177 источников [42] .
В обоснование существования проблемы свидетельской идентификации он приводит три аргумента.
42
Wells G. L. What do we know about eyewitness identification? // American Psychologist. 1993. Vol. 48. P. 553–557; Wells G. L. From the lab to the police station: A successful application of eyewitness research // American Psychologist. 2000. Vol. 55. P. 581–598.
1. Экспериментальные исследования, моделирующие ситуацию преступления, показали, что ложные идентификации (false identification) возникают с поразительной частотой; вариативность ложных идентификаций довольно велика: от очень низкой до очень большой (когда число ложных идентификаций достигало 90 %). Возникновение ложных идентификаций зависит от множества факторов; некоторые из этих факторов можно контролировать в реальных условиях уголовного расследования.
2. Экспериментальные исследования показали, что в большинстве случаев свидетели (потерпевшие), совершающие ложные идентификации, искренне убеждены в своей правоте (субъективная уверенность в точности ложной идентификации). Примечательно, что и по внешней убедительности ложные идентификации не отличаются от правильных. Логично полагать, что этот феномен ложных идентификаций проявляется и в условиях реального расследования, что лишний раз подтверждает существование проблемы свидетельской идентификации.
3. Анализ судебных ошибок (к 1986 г. в США было зарегистрировано более 1000 случаев осуждений невиновных) показал, что самой распространенной причиной были ошибки свидетелей и потерпевших. Эти ошибки обнаруживались в результате непредвиденного стечения обстоятельств и не могут репрезентативно представлять судебные ошибки в совокупности. Даже если известно, что свидетельская ошибка представляет некую постоянную величину во всех ложных осуждениях (допустим 55 %), все равно точного метода определения частоты ложных осуждений не существует.
Таким образом, можно говорить о проблеме свидетельской идентификации потому, что: во-первых, свидетели (потерпевшие) в психологических экспериментах часто дают неточные показания об описываемом объекте; во-вторых, их ложные показания являются искренними; в-третьих, эти ложные показания вносят значимый вклад в причины судебных ошибок.
Эти обстоятельства и предопределяют тот большой интерес, который проявляют ученые к проблеме правового и тактико-криминалистического обеспечения предъявления для опознания. По этой проблематике опубликовано множество книг и статей, защищены десятки докторских и кандидатских диссертаций, однако далеко не все, что в этой связи предлагается для применения на практике, способствует ее оптимизации. Нельзя обойти вниманием сложившуюся проблемную ситуацию, в которой оказалась следственная практика из-за несовершенства ст. 193 УПК РФ, регламентирующей предъявление для опознания, и непродуманных, ошибочных рекомендаций, идущих в разрез с этой нормой, и тем самым способствующих нарушению на практике принципа законности.
Законодатель не дает определения понятия предъявления для опознания. В криминалистической и уголовно-процессуальной литературе это понятие формулируется по-разному. При всем их различии подавляющее большинство определений объединяет два момента. Во-первых, они представляют собой продукт субъективной интерпретации содержания положений, отраженных в ст. 193 УПК РФ, и могут быть расценены как более или менее адекватный правовой модели научный комментарий основных моментов этих положений. Во-вторых, определения указанного объекта в той или иной мере отражают попытку увязать элементы уголовно-процессуального характера с распознавательно-идентификационной сущностью рассматриваемого следственного действия с позиции тех представлений о криминалистической идентификации, а зачастую и группофикации, которые разделяют авторы определений, а поскольку эти позиции не всегда корректно освещаются и расходятся по важным моментам, имеющиеся многочисленные определения не работают на главную цель любого определения – раскрыть содержание отражаемого в нем понятия, выделить в нем то главное, чем оно отличается от других сходных понятий, и тем самым избавить читателей от угрозы их смешения и путаницы в рассуждениях.