Криминальная история христианства. Том 2

Дешнер Карлхайнц

Тогда же, в споре о крещении еретиков 255-256 гг., сутью которого было: следует ли перекрещивать переходящих в католичество иноверущих или, как учил Рим, такой необходимости нет, чем затрагивались дисциплинарные и догматические проблемы, свою точку зрения на вопрос о папском верховенстве высказал не кто иной, как Киприан. Епископ, мученик и католический святой, он, очевидно, в полном согласии с господствующим мнением, никогда не признавал абсолютного приоритета Рима. Вторя Тертуллиану и разделяя заявленную в свою время точку зрения синодов Северной Африки, а также Востока, он язвительно отвергает существование «епископа епископов» как в периоды открытых конфликтов внутри церкви, так и в более спокойные времена.

Для Киприана римский епископ принципиально является не более чем епископом. «Он и помыслить не мог о том, чтобы признать за ним, хотя бы частично, право юрисдикции над другими общинами, помимо его собственной. Преемник Петра для

него даже не является первым среди равных (primus inter pares)» (Виккерт/ Wickert). Для Киприана все апостолы были равны, все они обладали той же властью, что и Петр, «были равны в почитании». Точно так же не должно быть ни выше-, ни нижестоящих епископов. Им не должно судить друг друга. Короче говоря, каждый пусть несет ответственность за свою епархию только перед Богом: из-за этого высказывания Римом было даже сфальсифицировано важнейшее место в его трудах! Однако даже сфальсифицированная четвертая глава «De unitate ecclesiae» («О единстве Церкви») не может пониматься как утверждение примата Рима. Точку зрения Киприана разделяли как синоды в Карфагене и Малой Азии, состоявшиеся до его вступления в полемику, так и два синода, созванные после этого. Причем на синоде в Карфагене 1 сентября 256 г. 87 епископов согласились с ним при поименном голосовании. Но «папа» не принял делегацию Киприана, доставившую решения синода, и даже не допустил ее членов до communio (церковного причастия), что было верхом негостепри-имства. Он решительно запретил повторное крещение, ибо «никому не дано пересматривать традицию» (nihil innoventur nisi quod traditum est) - это изречение, вероятно, является наиболее древним универсальным принципом папства, не нарушавшимся никем, кроме самого папства. Стефан I обзывал св. Киприана «псевдохристианином», «лжеапостолом» и «коварным интриганом» (Pseudochristum et pseudoapostolum et dolosum operarium). В свою очередь, Киприан разоблачал заблуждения, упрямство «папы», его высокомерие, богохульство и даже нарекал его «другом еретиков и врагом христиан» - вот таким образом общались двое святых⁵⁴.

И все-таки, насколько известно, Киприан в этот период жесточайшего противостояния со Стефаном не отлучил того от Церкви, чего, как считает Маршалл/ Marschall, «вполне можно было ожидать». С другой стороны, из-за скудости источников по сей день неизвестно, отлучил ли Стефан Римский от церкви св. Киприана. Многое свидетельствует за это. Известные протестантские исследователи, например, Зееберг/ Seeberg и Литцман/ Lietzmann, утверждают это, в чем их недавно скорее поддержал, чем опроверг католический «Справочник по церковной истории»/ «Handbuch der Kirchengeschichte». Позднее Августин распустил слух об отказе Киприана от своих убеждений, что явно противоречит фактам (но с чем очень сдержанно соглашается историография)⁵⁵.

Но так как Киприан считается наиболее типичным представителем западного католицизма, этапом в его становлении, католики очень любят сомневаться в том, что он сомневался в папском верховенстве. Действительно, именно им введены понятия: «cathedra Petri» и «primatus Petri». Именно он наиболее часто цитировал в своих трудах Матфея: «Tu est Petrus», тем самым прокладывая путь петродоктрине, если не вообще наталкивая Рим на этот путь - путь постижения истории по средством Библии, догматики и доктринерства⁵⁶.

mse / anrh Paganel

Киприан ведь тоже присягает «Ecclesia principalis» (Имперской церкви), откуда пошло единство священничества. А когда то, прежде чем превратиться в важнейший аргумент римского первенства, этот тезис вызывал большие споры. В 1912 году католический церковный историк Хуго Кох/ Hugo Koch лишился своей кафедры, когда доказал противоположное (и не только в одной книге). Между тем многие католики разделяют убеждение, что из «Ecclesia principalis» не проистекает никакого папского первенства, что и Киприан не приписывал римским епископам никакого особого положения в иерархии, никакой «высшей власти» (Бильмейер/ Bihl-meyer), никакой «верховной власти» (Бернгарт/ Bernhart); что этого первенства в тогдашнем католицизме практически не было⁵⁷.

Крайне важно, что вся ранняя церковь не знала никакого учрежденного Иисусом приоритета римского епископа ни в почестях, ни в праве. Что подобное первенство противоречит учению всех старых отцов церкви, в том числе Вселенских Отцов и Учителей. Ибо, подобно Киприану, Ориген, крупнейший, хотя и обвиненный в ереси богослов первых трех столетий христианства, трактует «первенство» как коллективное. И в знаменитом месте из Матфея (16 18) под Петром надо по нимать всех апостолов, более того - всех христиан: «Все мы - Петр, и все мы - камень, и на всех нас воздвигнута Церковь Христова»⁵⁸.

Подобно Киприану и Оригену в III в., в IV в. Амвросий,

также более влиятельный, чем его современники папы, не считает это первенство прерогативой одного лица. Выражение о вратах ада, для многих католиков locus clasicus - классическое, Амвросий относит не к самому Петру, но к его вере. Амвросий нигде не упоминает ни о главенстве Петра, ни о его приоритете, ни о его преемниках. Амвросий, чья епископская резиденция соперничала с Римом, принимал синодальные решения без Рима, а при случае и вопреки ему. С очевидной антиримской риторикой миланец признавал за Петром первенство «покаяния, но не почести» (non honoris), первенство «веры, но не чина» (non ordinis). Аналогично у Учителя церкви Афанасия «нигде не идет речь о правах Рима, хотя бы в смысле церковного арбитража» (Хагель/ Hagel}. Афанасий признает право на созыв Вселенского собора только за (христианским) императором. Что же касается Учителя церкви Иоанна Златоуста, то бенедиктинец Баур/ Ваиг, его современный биограф, «нигде не находит у него прямых указаний на верховную юрисдикцию пап»⁵⁹.

Подобно уже перечисленным церковным корифеям, Василий «Великий» не признает римских притязаний (на Востоке). Для Василия, который, за одним исключением, адресует свои послания на Запад не римскому епископу Дамасию, но всем верховным пастырям Запада или Италии и Галлии, церковная иерархия - это сообщество равноправных. Антиохия тоже называла себя «кафедрой Петра». Теологически для Василия главой мира и главой церкви является только Христос. Другого главу восточная церковь никогда не признавала! Она считала епископа Рима лишь главой западных епископов. Отдельные апелляции к нему восточных прелатов ничего не доказывают. Когда папа Дамасий добивается принятия Востоком римского символа веры, Василий решительно протестует. (Друг и соратник Василия Учитель церкви Григорий Богослов (Назианзин) говорил о «суровом ветре Запада» и называл христианский Запад «чужбиной».)⁶⁰

Правда Учитель церкви Иероним, будучи римлянином, часто покорно следовал римским постановлениям, поскольку сам надеялся стать папой. Однако, разделяя общепринятые взгляды своего времени, он полагал, что епископ, вне зависимости от размеров епископства и богатства его резиденции - он и есть епископ. Где бы ни отправлял свои обязанности епископ - в Риме или в Губбио, в Константинополе или в Регии, в Александрии или в Танаисе - «повсюду он - епископ, и служение его одно»⁶¹.

Даже Августин, уже весьма послушный Риму и временами вынужденный искусно лавировать между папой и своими африканскими собратьями-епископами, не разделял мнения о каком-либо юридическом первенстве пап или об их приоритете в вопросах веры. Прямо не выступая против римской петродоктрины, Августин, как и Киприан в свое время, считал, что «первенство» Петра Петром и заканчивается. Для него важнее не «solus Petrus» (сам Петр), но «universa ecclesia» (соборная Церковь), которой и принадлежит вся власть. Не Петр как глава апостолов, не римский престол, не авторитет Рима стоят для него на первом месте и определяют учение, порядок жизни и обычаи христиан, но авторитет соборной церкви, символом которой, согласно Матфею, и является Петр. Пленарный собор выше римского епископа. Так что еще Первому Ватиканскому Собору 1870 г. пришлось упрекнуть самого знаменитого Учителя церкви в «превратном мнении» (pravae sententiae)! «Summus Christiani, non petriam» (Мы христиане, а не петрианцы), - провозглашал Августин, а пресловутое место из Матфея «никогда не понимал и не принимал в римской трактовке» (Каспар/ Caspar). Вряд ли случайно ученик Августина Орозий - в средние века много читаемый и излишне много почитаемый - не отводит римскому епископу никакого центрального места, но в лучшем случае - духовное преимущество⁶².

Эта позиция самых прославленных католиков античности тем более примечательна, что писания «святых отцов» созда ны благодаря Духу Святому, они боговдохновленны, так утверждал Учитель церкви св. Кирилл (вероятно, имея при этом в виду не в последнюю очередь и свою собственную продукцию)⁶³.

Ранние соборы, подобно Епископам и отцам Церкви, также не знали правового первенства Рима

С середины II в. церковь устраивает съезды, называвшиеся synodus или concilium. Сначала местные, провинциальные, очевидно, по образцу государственных провинциальных представительных собраний. Затем - межпровинциальные, поместные, как, например, в Египте, Антиохии, Африке и Италии. И наконец, общецерковные форумы - всеобщие или Вселенские Соборы. До сих пор в католицизме насчитывают 21 подобное (зачастую объявленное таковым только задним числом) «вселенское» собрание, у которых нет неизменных признаков. (Источники - и мы вслед за ними - понимают термины «синод» и «собор» как синонимы.)⁶⁴