Криминальная история христианства. Том 2

Дешнер Карлхайнц

И Кирилл сделал. Он продолжал собирать материал против Нестория, как и раньше не заботясь о его достоверной интерпретации, он сознательно приписал Несторию, который считал правильным называть Марию «Матерью Бога», ложные доктрины. Император упрекал Кирилла в «задиристости», «хаосе» и предостерегал его: «Знай же. что церковь и государство - едины. Они по нашему приказу и Промыслу нашего Господа и Спасителя будут едины вечно… Мы ни при каких обстоятельствах не потерпим, чтобы в городах и церквах из-за тебя возникали волнения». Феодосий был на стороне того, кого он призвал в Константинополь. Нестория защищала и императрица Евдокия, столь же прекрасная, сколь и образованная дочь афинского философа. Но как раз в Константинополе у патриарха уже было множество врагов - прежде всего, интриганка Пульхерия (399-453 гг.), старшая сестра владыки, которую Несторий критиковал за тайные нарушения данного ею обета девственности и которой, по настоянию Евдокии, пришлось в 439 г. покинуть двор. Кроме того, оппонентами патриарха были различные секты, с которыми он боролся, вплоть до применения кровавых методов.

В этом споре Кирилла поддерживало многочисленное монашество столицы, руководимое аббатом Далмацием. По заданию Кирилла они будоражили общество и распространяли ложные слухи о Нестории. К примеру, что он-де глашатай двух сыновей Бога, двух ипостасей (hypostaseis) в Христе, что он якобы видит в Иисусе только человека, и ничего более. Атакуемый Несторий поспешил с помощью Феодосия созвать на Троицу 431 г. в Эфесе, столице провинции Азия, имперский Собор, не подозревая, что именно на этом Соборе ему суждено было быть низложенным⁵².

Эфесский Собор 431 г., или догмат посредством подкупа

Когда в 1931 г. папа Пий XI распорядился о праздновании 1500-летия Эфесского Собора, он лгал в своей энциклике «Lux veritatis», что Собор был созван по приказу папы (Iussu Romani Pontificis Caelestini I). В действительности созыв имперских Соборов, со времен Никеи, всегда являлся прерогативой римского императора, а не римского епископа! Ни один из восьми Вселенских Соборов старой церкви (вселенскими, по причине своей исключительной важности для церкви, они, правда, были признаны значительно позже) не созывал, не открывал и не вел «папа». Не им утверждались и решения Соборов. Все это, прямо или косвенно, делалось императорами. Императорское право созыва Соборов доказано давным-давно, прежде всего Ф. К. Функом/ F. X. Funk. Правители вовсе не присвоили себе это право, церковь уступила его «без разговоров» (X.T. Бек/ H.-G. Beck). То же самое, кстати говоря, относится и к праву председательствовать, лично или через своих представителей, на синодах: в том числе на незначительных, патриарших синодах и на Поместных Соборах - а также к праву подписывать их решения и придавать им законную силу. Монархи могли посредством выбора места проведения и отбора участников влиять на духовное и дисциплинарное содержание этих собраний. Императоры отдавали распоряжения о выработке символов веры и внедряли их. И не кто иной, как учитель церкви папа Лев I признал за императором непогрешимость!

Феодосий II 19 ноября 430 г. назначил на Троицу (7 июня) 431 г. открытие Собора в Эфесе. Целью Собора было объявлено укрепление мира и покоя в церкви, хотя на практике эти Соборы, как правило, приводили к обратному. «Благо нашей Империи, - писал император, который с самого начала враждебно относился к Кириллу и упрекал его в высокомерии, интриганстве и склонности к спорам, - зависит от религии. Империя и религия взаимосвязаны, они тесно переплетены и развиваются к взаимной выгоде… Но прежде всего мы добиваемся уважения к делам церкви в той мере, в какой это требует Господь…»⁵⁴.

Это императорское послание о созыве Собора демонстрирует тесную взаимосвязь империи и религии. Они зависели друг от друга и надеялись извлечь выгоду друг от друга. А то, что как раз церковь была ненасытна, видно из письма папы Целестина к Феодосию II от 8 мая 431 г.: «Дело веры должно быть для Вас важнее Империи. Ваше Величество должны больше заботиться о мире в церкви, нежели о безопасности всей земли. Вам все удастся, если в первую очередь будет сохранено то, что является наиболее ценным для Бога»⁵⁵.

Значение этих строк трудно переоценить: это зеркало римско-католического мышления во все эпохи и по сей день. (О чем наглядно свидетельствует политика влиятельных клерикальных кругов, включая папу Пия XII, по вопросу об атомном оружии.) На первом месте самое ценное - церковь. Ее дело важнее, чем судьбы Империи; ее покой - то есть не что иное, как ее выгода - важнее, чем «безопасность всей земли»! Иезуит Хуго Ранер/ Hugo Rahner торжественно комментирует: «Превосходство церковного над государством…»⁵⁶.

В Эфес были приглашены все митрополиты Востока и Запада, а также епископ Рима Целестин, пославший вместо себя легатов, и Августин, о чьей кончине, последовавшей за четыре месяца до Собора, при дворе еще не было известно.

Первым прибыл Несторий. Его сопровождали шестнадцать епископов и эскорт солдат, «как если бы он шел на войну» (Хефеле/ Hefele). При этом солдаты были «самыми миролюбивыми среди собравшихся бойцовых петухов» (Дальмейр/ Dallmayr). Позднее патриарх вместе с шестью или семью верховными пастырями отказался появиться на Соборе до прибытия всех участников. Присутствовали: местный епископ Мемнон, со всей своей епархией занимавший сторону Кирилла; епископы Малой Азии, которые пытались освободиться от господства Константинополя; прибывший с пятнадцатью палестинскими прелатами Ювеналий Иерусалимский, честолюбивый оппортунист, стремившийся к независимости от Антиохии и повышению статуса своего кресла до патриаршего. Он с самого начала тяготел к Кириллу. Сам же Кирилл прибыл морем и уже с Родоса сообщил домой: «Милостью и человеколюбием Христа, нашего Спасителя, мы пересекли это огромное и широкое море при мягких и умеренных ветрах…»⁵⁷.

Вопреки предписанию императора, Кирилл заявился с грандиозной свитой: примерно, пятьюдесятью египетскими викарными епископами, множеством клириков и толпами воинственно настроенных монахов, частично безграмотных,

но крепких верой. Со времен Афанасия ударная гвардия александрийских патриархов, с самого начала рекрутировавшаяся из бездельников, санитаров и матросов (кн. 1, гл. 8), была послушным орудием епископской политики силы. Эти оголтелые фанатики не останавливались ни перед чем: они терроризировали суд, власти и своих религиозных противников. Взлелеянное и опекаемое высшим клиром монашество повсюду действовало «самыми жестокими методами для подстрекательства масс» (Штейн/ Stein). Местный епископ Мемнон также настраивал жителей Эфеса против Нестория и запретил ему появляться в местных храмах. Сам Кирилл не только написал в 430 г. пять книг «Adversus Nestorii blasphemies» («Против богохульств Нестория») и выпустил тогда же еще три полемических труда «De recta fide» («О справедливом правлении»), один из которых он адресовал императору Феодосию, а два других, с подзаголовком: «Ad reginas» («Правительницам») - трем сестрам императора: Аркадии, Марине и Пульхерии, а также императрице Евдокии, но и осудил в двенадцати анафематизмах «врага Святой Девы» и его тезисы, тем самым превратившись из обвиняемого в обвинителя. С Несторием он обращался как с закоренелым «еретиком», что представляло собой абсолютное беззаконие, так как по имперскому церковному праву лишь созванный императором Собор имел право разрешать религиозные споры. Кроме того, Несторий в многих письмах заявлял, что готов, с известными оговорками, признать за Марией титул «Богородица» (Theotokos) и писал римскому епископу: «Что до меня, так я не против тех, кто хочет употреблять слово Theotokos, если только его не станут толковать, вторя глупости Аполлинария и Ария, как свидетельство смешения природ»⁵⁸.

Собор не был открыт в срок - 7 июня, из-за опоздания патриарха Иоанна Антиохийского, который несколько недель добирался тяжелыми проселочными дорогами, причем некоторые верховные пастыри занемогли, а множество вьючных животных пало, а также епископов Сирии и Палестины. Однако, несмотря на то (или как раз потому) что в депеше Иоанна от 21 июня сообщалось о его скором прибытии, Кирилл решил открыть Собор. Стояла жара, и здесь, в Эфесе, многие епископы заболели, а некоторые даже скончались. И еще до того как прибыли преданные Несторию делегаты, Кирилл 22 июня 431 г. в главном храме Эфеса, который незадолго до этого стал именоваться храмом Св. Марии, на свой страх и риск открыл собор. Открыл - вопреки решительному запрету со стороны правительства; вопреки (сохранившемуся в греческих вариантах соборных актов!) резкому протесту 68 епископов из различных провинций, которые предостерегали, «что все поспешные деяния, на которые кое-кто осмелился, обернутся божественными установлениями и по воле Господа нашего Христа против их дерзости и самонадеянности»; вопреки императорскому уполномоченному комиту Кандидиану, который, опасаясь, что Собор превратится в «приватный», выражал протест до тех пор, пока его «imperiose et violenter» не выставили за дверь. Таким простейшим способом Кирилл обеспечил себе надежное большинство. Впоследствии это кириллово большинство было провозглашено «Третьим Вселенским Собором в Эфесе».

Позднее этот святой, который беззастенчиво тянул одеяло на себя, утверждал, будто несколько сирийских епископов, опередив своих коллег, прибыли в город раньше и от имени патриарха Иоанна, который в то время выступал против Кирилла и голосовал против него, попросили Кирилла открыть Собор незамедлительно. Даты, приводимые Кириллом, даже Камелло доставляют «некоторые затруднения… Но прежде чем подвергать сомнению честность Кирилла, следовало бы предположить, что, быть может, он просто кое-что забыл или перепутал…» А разве сегодня нам не приходится столь часто сталкиваться с тем, что политики кое-что забыли? Что церковь просто не помнит о самом важном? Или, что она перепутала с движением Сопротивления свое сотрудничество с Гитлером, Муссолини и Павеличем? Нет ничего нового под солнцем.

Кирилл председательствовал над 153 епископами и. согласно протоколу заседания, являлся «представителем Целестина, святого и достопочтенного епископа церкви римлян». Ведь прибытия папских легатов: епикопов Аркадия и Проекта, а также пресвитера Филиппа - Кирилл также не стал дожидаться. Поначалу зачитали много золотых святоотеческих слов про вочеловечивание Логоса и объединение божественного и человеческого в едином Христе. Затем этому эффектно противопоставили двадцать избранных мест из Нестория, чудовищных «богохульств», которые так потрясли епископа Палладия из Амасии, что он, оцепенев от ужаса, заткнул свои правоверные уши. После этого, с изрядным шумом и перекрикивая друг друга, обрушились на проклятого «еретика», который, по мнению Евоптия из Птолемеи, «заслуживает всяческой кары от Бога и людей». В первый же день заседаний Кирилл добился отлучения от церкви и смещения «безбожного Нестория», проповедника «безбожных учений», которого не выслушали, поскольку он предусмотрительно отсутствовал, и отправки извещения о произошедшем по адресу: «Несторию, новому Иуде», В формальном документе говорится, что синодалы пришли «к этому печальному приговору, обливаясь слезами. Поэтому оскорбленный им Господь Иисус Христос определил посредством присутствующего святейшего синода, что Несторий лишается епископского сана и исключается из всего собрания священников». Но то, «что Несторий объявлен еретиком и осужден несправедливо, сегодня является, пожалуй, единодушным приговором историков догматики» (Клаузер/ Klauser). «Пожалуй, - в свою очередь замечает Швайгер/ Schwaiger, - проступок Кирилла с величайшей бесцеремонностью был заклеймен как бесславный». В то время, как солдаты были вынуждены защищать Нестория, Кирилл организовал праздник в свою честь, с факелами и кадилами - постановка столь же подлая, сколь и удавшаяся⁵⁹.