Кристальный матриархат

Нерей Александр

— Ничего себе, — удивился изобилию. — Разориться можно, если всё это купить.

— Нам стол надо, чтоб с керосинкой в обнимку не кушать, кровать мамке, шкаф и буфет, — перечислил Димка всё самое нужное.

— Ещё стулья, табуреты, пару кресел и тумбочку под телевизор, — добавил я к перечню.

— Тумбочку не надо. Телевизора у нас нет, а вон тот комод в самый раз, — показал куда-то пальцем мой начальник.

— В рублях всё сочти, а я решу, что покупать, — окоротил я, не на шутку разбушевавшегося, покупателя.

—

Зачем тогда прилетели? — обиделся Димка.

— Прицениться.

— Вон ценники. Иди и приценивайся, — ткнул меня носом малый да удалый.

Я подошёл поближе и зачесался от увиденных цифр.

Стол, понравившийся Димке, способный раздвигаться – два рубля. Диван, самый большой из продаваемых – четыре двадцать. Буфет – два пятьдесят. Стул с мягкой обивкой сиденья и резной спинкой – пятьдесят копеек штука. Кресло, похожее на выбранный нами диван – полтора рубля. Комод – два. Кровать двуспальная с матрасом – три двадцать.

— Даже если всё по одному взять не хватит никаких денег, — расстроился я. — Выбирай пару самых нужных вещей. А я узнаю, как у них с доставкой на Черёмушки.

— Кровать для мамки, чтобы было, где ей отдохнуть. И комод, чтобы всё шмотьё в него сложить, — согласился Димка.

Мы направились к стойкам с подушками, простынями, вазами и прочей ерундой, между которыми виднелись лоснившиеся тушки упитанных продавщиц в униформе.

— Сколько до Черёмушек за доставку? — спросил я, минуя формальное приветствие.

— К подъезду – серрубль, а на этажи ещё по десять копеек за этаж. Плюс сборка мебели. Что получится, сами считайте.

— Ещё и сборка? А сколько у вас грузчиков, чтобы мне всё на пятый этаж занести? — уточнил я.

— Скажите сначала, что покупаете. Мы только завтра можем привезти, — безынтересно спросила одна из продавщиц.

— Зачем нам деньги на доставку тратить? — удивился Димка.

— Чтобы соседи видели, что не украла мамка эту мебель, — объяснил я шалопаю, пожелавшему сэкономить на доставке.

— Тогда ладно, — кивнул он, а я в уме посчитал-посчитал, да и плюнул.

— Нам кровать двуспальную с матрасом и двумя… Нет, с шестью подушками. Ещё комод вон тот светленький, для мамки. Ну, и раз такая дорогая доставка, большой стол раздвижной и буфет для посуды. Ещё шесть стульев с мягкими сиденьями. Всё. Обанкротились мы, — вздохнул я со смешанным чувством.

— За мебель и всё остальное двенадцать семьдесят. Плюс рубль за доставку. Плюс подъём на пятый этаж пятьдесят копеек за всё сразу. Плюс сборка за буфет, комод, и стол с кроватью, как за одну вещь. Всего пятнадцать семьдесят, — нащёлкала на счётах кассирша.

Я мысленно охнул, но деньги отсчитал. Расплатился, а вот с адресом вышла загвоздка. Ни я, ни Димка номер дома не знали, и пришлось доставать справку о том, что я шизофреник, а потом объяснять на пальцах, как к нам доехать.

— До перекрёстка Анапской с Черноморской.

Там направо, и до последних двухэтажек. Между ними по дорожке налево к отдельной пятиэтажке. Там во второй подъезд на пятый этаж в двадцать вторую квартиру, — закончил я с объяснениями.

— Я знаю ту пятиэтажку. Это дом Яблоковой. Домком ваша. И квартиру знаю. Ведьма черёмушкинская мужичка со свету сжила, вот вдове с дитём и выдали хоромы, что на пятом этаже, — похвасталась знаниями географии кассирша.

— Какая ещё Яблокова ведьма? — оторопел я.

— Где вы столько заработали, товарищ шизофреник? На траулере, что ли? Годами в море рыбу ловят, потом в шизофреники записываются, — пренебрежительно высказала мне кассирша. — Яблокова – ваш домком. Ведьма там же неподалёку жила на Черноморской. Слепая, но всё видела. Предшественника вашего на стройке с высоты толкнула. Так что, поздравляю с покупкой. Завтра в восемь утра ожидайте доставку.

Кассирша и продавщицы потеряли ко мне всякий интерес, и нам с Димкой ничего не осталось, как удалиться восвояси.

* * *

— Знаю эту ведьму, — сказал я Димке, расстроившемуся от услышанного.

— Ты про слепую бабку с нашей улицы? — спросил он.

— Я в одном мире к ней в огород приземлялся. Выбраться с её ведьмовской грядки не мог, пока не вспомнил, что летать умею. Нужно вас с мамкой от неё защитить. Узнает, что мебелью разжились, примется козни строить. Только вот, как?

— Купи нам крестики, точь такие, как у тебя за пазухой, — предложил Димка. — Пусть нас белым воздухом защищают, как твой.

— У меня алюминиевый крестик. И он дома остался, — отмахнулся я от Настевича и отложил один серрублик в задний карман брюк, чтобы невзначай не потратить.

— Сколько за мешок муки? — спросил у новенькой продавщицы, когда мы вошли в наш универсам.

— Справку, — строго потребовала она.

— Имеем, — сказал я и протянул волшебный листок. — Так сколько за пятьдесят килограмм?

— Тридцать копеек. Сами заберёте? Грузчики бесплатно только на пандус выносят.

— Пусть выносят. Мне ещё гречки, риса, макарон, вермишели, соли, перца, чая…

Я перечислял продукты и сразу расплачивался, а помощник Димка складывал всё в авоськи.

Когда расстрелял последние копейки, мы еле вытащили из магазина переполненные авоськи и фанерный короб из-под мыла, заботливо подаренный нам мужичком-грузчиком.

У меня еле хватило сил перетащить все покупки к мешку муки, сиротливо белевшему у тыльного входа в магазин. Димка помогал охранять и зорко следил за вредными продавщицами и ничуть не лучшими покупательницами.

Усевшись на покупки верхом, чтобы перевести дух и обдумать, как всё это добро тащить на балкон, я не удержался и уплыл повзрослевшими мыслями домой, где точно такими овощными и магазинными заботами нагружены родители.