Кристальный шторм

Родес Морган

– А ты не знал? Ведь ты сказал, что потому утихает моя магия… В моём последнем сне ты рассказал, что власть Эвы угасла, потому что она должна была привести на свет наполовину смертного ребёнка… Ты должен был видеть это, знать!

Тимофей покачал головой, а после опустился на появившийся из пустоты высокий белый стул.

– Я не видел такого никогда.

– Может быть, потому я могу быть тут, да? Я смертна, но мой ребёнок… В моём ребёнке тоже течёт бессмертие, - она покачала головой. – Но я не понимаю, ведь Алексиус стал

смертным, когда ушёл отсюда…

– Изгнанники не теряют магию, она плещется в их душах, даже пусть и начинает исчезать, когда они не пополняют свои озёра тут, в Убежище. Это вполне возможно… Но я не понимаю, почему мне не встретилось ни одно видение до этого дня, - его взгляд скользнул по ней, а после он поднялся на ноги. – Я использовал магию против тебя и мог причинить боль и вред ребёнку. Ты в порядке? Может быть, тебе нужно присесть?

Люция покачала головой.

– В полном, - она провела рукой по своему плоскому животу. – Да и ещё слишком рано… Мне было плохо несколько дней подряд, но теперь всё в порядке.

Тимофей как-то слабо и неуверенно улыбнулся.

– Ты поступила правильно, когда решила ко мне прийти.

Наконец-то холод и напряжение отпустили её, она почувствовала, как груз падает с плеч.

– Рада, что так всё случилось.

– Но… - его улыбка погасла окончательно. – Каян не умер.

– Как?! – выдохнула она, не в силах отвести взгляд.

Тимофей протянул руку, и пламя вспыхнуло на кончиках его пальцев.

– Но ведь огонь вечен. Он не может оживать или умирать – только где-то прятаться. Каян – это огонь. И если огненная магия жива до сих пор, то и он тоже жив.

Люция прижала ладонь к губам, пытаясь не позволить крику сорваться с губ.

– Но… Но как остановить его?

– Не остановить, милая, а спрятать. Он должен вновь оказаться в своей тюрьме.

– Но как?

Он не ответил ей, лишь повернулся с огромным окнам, и Люция бросилась к нему.

И только сейчас жуткая мысль пришла ей в голову.

– Каян думал, что ты единственный, кто может пленить его… Но ведь ты не знаешь, да? Только Эва – не ты!

Она смотрела, как его плечи становятся напряжённее, но он молчал, смотрел на Убежище, туда, где заканчивались городские стены.

– Всё это время… - прошептала она, пытаясь унять отчаянное разочарование, - я думала, что эти намёки и загадки – это просто игра со мной, а ты ждёшь момента, чтобы нанести удар… Но ведь ты не мог ничего сказать, потому что ты ничегошеньки не знаешь!

– Куда меньше, чем мне бы хотелось, - выдавил он.

– И мы в беде, так ведь?

Он бросил на неё короткий взгляд.

– Ты верно мыслишь, девочка моя. Я думал, что ты можешь остановить это… Думал, что Эва передала тебе свои знания.

Тимофей умудрялся оскорблять её даже тоном, и Люция вынудила себя не обращать внимания на его слова.

– Но этого до сих пор не случилось.

– Я знаю о мощи твоего кольца, - продолжил

он. – Эва использовала его, когда создавала всё это, и её не задели чары.

– Как Клейону и Валорию? Я видела… Видела, как это случилось. Они коснулись шаров, и сила… - она покачала головой. – Сила…

– Одолела их, - кивнул Тимофей. – Изменила и вышвырнула Родичей на века из нашего мира. Прошли тысячи лет, и Родичи были потеряны между мирами… Пока время не повернуло к нам. Миленью тоже задело, но иначе. Она мечтала о силе, с той поры, как коснулась янтарного шара, того существа, что называет себя Каяном – он мог говорить с нею… И он приказывал ей.

Она едва могла поверить его словам, но ведь теперь, после знакомства с богом огня, это казалось таким реальным.

– Она утверждала, что любила его, что ждала много веков… А когда они встретились, он отшвырнул её в сторону, будто бы ничего никогда не было.

– Я не удивлён, ведь Огонь не может любить, только убивать, - он умолк на мгновение. – Из-за твоего кольца Каян нынче слаб. Ты должна отыскать янтарный кристалл до того, как его силы станут прежними.

– Но я никогда и не видела его!

– Тем не менее, я думаю, он держал его при себе. Ведь это его слабое место, он бы не вручил его чужому. Итак, найди его. И это будет первый шаг в нашей борьбе.

Она лишь сухо кивнула.

– Ты уверен?

– Нет шанса сомневаться, боюсь, это наш единственный способ, - признался он.

– Ты многому научил меня… И рассказал о Миленье, - она вынудила себя не сочувствовать убитой горем бессмертной, но теперь понимала её больше, чем прежде. Она не стала богиней, будто Клейона и Валория, нет, её вмешательство лишь сделало её жертвой Каяна, инструментом в умелых руках, и когда она сделала всё, что он хотел, он лишь отбросил её, будто мусор.

Алексиус не выбрасывал её, конечно, но Люция помнила, как это – быть жертвой искусного манипулятора.

– Миленья была умна и находчива, могущественна, до того, как выступила против Эвы… - проронил Тимофей. – Она была одной из тех, кто знал страшную тайну и скрывал её от мира. И эта тайна держит меня тут, заперла, будто бы в ловушке…

– Какая тайна?

– Листья, - он оторвал от своего плаща измятый, вялый листок. Она взяла его, и тот рассыпался в пыль прямо в её руках.

Но она лишь равнодушно повела плечами.

– Увядшие листья. Всяко бывает.

– Не тут. Это признак того, что исчезает магия. Даже если Родичей нашли и разбросали по Митике, слишком поздно останавливать всё…

– Что?

– Мир… То, что осталось от него, - он запнулся, и Люции показалось, что он больше не станет продолжать, взгляд его вновь потерялся в густой зелени за пределами города, запутался в арках и листьях, холмах и долинах, что были такими уже целую вечность.

– Но что от него осталось? – настойчиво повторила она. – Я не понимаю, о чём речь!