Кроссовер масок

Карпо Катти

— Ты все еще думаешь, что я могу замерзнуть? Я же снежный.

— Просто... — Аркаша дернулась вперед, сбросив его руку со своей спины, и, вцепившись в ворот его футболки, пролепетала: — Не сиди.

Пару секунд Луми внимательно вглядывался в бледное лицо напротив — смотрел, как дрожат девичьи губы, а глаза все больше наполняются отчаянным блеском.

И без того суетливое дыхание на мгновение замедлилось. Аркаша замерла, пораженная внезапным объятием. Луми обнял ее крепко и в какой-то мере даже терпеливо. Одна из его ладоней согрела ее затылок, вторая скользнула по спине. Аркаша не обняла его в ответ,

и юноша, словно беря на себя весь труд объятия, прижимал ее к себе, аккуратно удерживая ее голову на своем плече.

— Я знаю, что значит не иметь целей. — Интонации Луми не изменились. Могло показаться, что их близость его ничуть не взволновала. — Бессмысленно двигаться ради того, чтобы просто бессмысленно двигаться. Это пустое существование. Заполнение пространства собой. Не определишься со своими стремлениями — опустеешь как поврежденный сосуд. А пустота имеет свойство становиться частью чего-то, превращаясь в ничто. Если исчезнешь, от твоего существования не останется и следа. Когда-то меня разбудили и сделали это до того, как я — бессмысленный и ни на что не годный — окончательно слился с пустотой. И теперь я могу распознать прежнего себя в других — не всего, только частичку. То, что не позволяло моей личности проснуться. То, что не позволяло мне быть самим собой. Теперь я знаю, чего хочу. Ты тоже должна знать. Но если и правда не знаешь, тогда узнай. Чего. Хочешь. Ты.

Луми отстранился и, качнувшись назад и раскинув руки в стороны, повалился прямо на лед.

— Думаю, ты сегодня не в настроении играть, — заметил он, изучающе глядя в небо. — А трехочковый получился красивым. Жаль, что ты можешь только один раз так бросить. Такой бросок, без сомнения, впечатлил бы всю чарбольную команду Сириуса.

— Часть команды уже впечатлил, — хрипло проговорила Аркаша ради того, чтобы просто что-то сказать, а не оставаться наедине со своими давящими мыслями.

— Да?

— Ты же теперь в команде. И тебя бросок впечатлил. Или нет?

Луми кивнул, белые локоны юноши скользнули по льду, разметая тонкий снежный покров.

— Впечатлил. Хочу играть с тобой. Придешь еще раз в секцию?

— В третий раз? — Аркаша попыталась улыбнуться, но вышло лишь болезненное кривляние. — Это уже будет выглядеть даже не забавно, а жалко.

— Значит, тебя волнует чужое мнение? На этапе выбора жизненных целей учет чужого мнения лишь тормозит. Так ты придешь?

— Не знаю.

— Ты не сказала «нет», значит, я могу ждать твоего прихода?

— Слушай, ты не мой песик, а я не твоя хозяйка, так что не утруждай себя, лады?

— Ты снова не сказала «нет». Категоричность отсутствует. Буду ждать.

Аркаша едва не взвыла.

— Поздравляю, вы достигли наивысшего уровня нудности!

— Спасибо.

— Э, Снежок, это был сарказм.

— Правда?

Девушка с подозрением воззрилась на удобно устроившегося на льду Луми. Тот глядел на нее в ответ, и наивной доверчивости в его взгляде было столько, что хватило бы на десяток младенцев и еще на полусотню дружелюбных собачек.

— Проехали. — Аркаша притворно вздохнула. Тяготившее ее чувство отступило. — Все-таки не стоит тебе долго лежать на голом льду. Я, конечно, знаю, что заболевают не от холода, а от микробов, но все равно не могу спокойно смотреть на тебя.

— Волнуешься за меня?

—

Есть такое, — согласилась Аркаша.

— Подойди.

Девушка присела около него.

— И что дальше?

— Дай руку, пожалуйста.

Недоумевая, Аркаша протянула снежному мальчику руку. Тот, сохраняя на лице невозмутимость, водрузил сверху свою руку, потянул ее к себе и, задрав свою футболку до шеи, приложил ее ладонь к своей груди.

Аркашина челюсть ухнула вниз.

— Чувствуешь? Мое тело сохраняет тепло, — пояснил Луми, продолжая прижимать ее руку к своей коже.

Теперь Аркаша обладала знанием о наличии у снежного мальчика пресса. Худощавый, но неплохо сложенный, и... теплый. А так хорошо маскировался под хрупкую снежинку.

— Я это... уже поняла, — пробормотала она, косясь куда угодно, но только не на Луми. — Можно меня уже отпускать.

— Хорошо. — Юноша серьезно кивнул и вернул край футболки на прежнее место. — Гляди. Снег пошел.

Аркаша задрала голову. И правда, с небес к ним опускался полупрозрачный снежный покров. Снежинки медленно парили в воздухе, кружились, сталкивались друг с другом и неспешно встречались со льдом.

— Красиво как. — Аркаша подула на снежинки, мелькнувшие у ее носа, и те слились с соседними, образовав пушистую снежную горсть. — Это ты сделал?

— Я всего лишь снежный человек, а это дары природы. — Луми закрыл глаза и расслабленно выдохнул, позволяя снежному пуху скользить по своему лицу. — Если правильно прислушаться, можно услышать ее дыхание.

Аркаша тоже легла на лед. На кончик ее носа тут же опустилась снежинка и, обратившись капелькой, сбежала по щеке.

— По-моему, я слышу дыхание природы, — поделилась она спустя минуту тишины. — У ее дыхания странное звучание.

Луми повернул к ней голову.

— Это не дыхание природы. Это зубы твои стучат. Хватит с тебя. Пошли греться.

Глава 5. Истины исключительных слабаков

Есть первый день, и я застряла в нем

Среди цветов увядших зимним днем,

Средь льдов слезливых летним утром,

Весной и осенью покрытых перламутром.

Где я? Смешалось все в цветастом блеске

И в океане боли утонуло в громком всплеске,

Пока я гордо шла под каплями дождя,

Единственным путем саму себя ведя.

Кто я? Все просто было до сих пор,

И под ноги направлен равнодушный взор,

Стремление одно, усилия все те же,

Но счастье ощущаю с каждым разом реже...

Впервые четкая направленность в действиях проявилась у Аркаши уже в раннем возрасте. Стремление к идеальности. Это стремление стало целью, которая помогла бы исполнить ее единственное заветное желание...

В тот день в детском саду было особенно суетно. Дети в первый раз в своей короткой, но счастливой жизни пытались рисовать жирафа. Весьма ответственное мероприятие.

Маленькая Аркаша отстраненно разглядывала картинку животного с удивительно длинной шеей, выданной для примера, и тихонько негодовала от того, что воспитательница Варюша рекомендовала начинать рисовать жирафа с тела, а затем уже приделывать шею с головой и остальные конечности. Аркаше же хотелось изобразить сначала голову и шею.