Кровь Асахейма
Шрифт:
Ингвар позволил Даусвьеру опуститься.
— Слишком хитроумно для таких, как мы.
Вальтир улыбнулся.
— Не вздумай сказать это при Гуннлаугуре, — сказал он и протянул руку к двери клетки. — Можно?
Ингвар кивнул, хотя у него не было желания соглашаться.
«Почему ты здесь? Чтобы доказать, что все еще можешь побить меня? Или беспокоишься, что я тебя превзошел?»
Вальтир закрыл за собой металлическую дверь и вытащил Хьольдбитр из ножен. Клинок был прямым, обоюдоострым, покрытым рунами, усиленным заклинаниями и более длинным,
Хорошее оружие, но не Даусвьер.
— Мне было скучно без тебя, — сказал Вальтир, делая ленивые взмахи клинком и занимая боевую позицию. — Бальдр может постоять за себя, но остальные предпочитают молоты и болтеры. Мне не хватало наших спаррингов.
Ингвар поднял меч и стал в защитную позицию. Он не тосковал по этим спаррингам. Он всегда уважал навыки мечника, но никогда не любил сходиться с ним в поединке. Одержимость Вальтира своим оружием беспокоила Ингвара. Клинок нужен для битвы, а не для поклонения.
— Ничего требующего усилий, — произнес Ингвар, внимательно наблюдая за острием Хьольдбитра. — Просто размять руки.
Вальтир кивнул и начал обходить его сбоку. Тени упали на его худое лицо, и черные зрачки в золотистых глазах, казалось, исчезли.
— Твоя стойка поменялась, — заметил он.
— Правда?
Вальтир начал двигаться, как всегда, быстро. У него, казалось, была способность приходить в движение из состояния полной неподвижности без каких-либо промежуточных действий. Этот опасный талант оказывался еще более смертоносным из-за природного спокойствия мечника. Ингвару доводилось видеть, как Вальтир потрошил своих противников до того, как они понимали, что он начинает движение.
Хьольдбитр устремился вниз, и Даусвьер блеснул во встречном движении. Две полосы металла столкнулись, выбив сноп искр.
Вальтир не стал продолжать атаку. Он моментально отступил, словно в танце, и вернулся в позицию готовности.
— Кто дрался лучше всех? — спросил он. — Можешь назвать их имена? Ордены?
Ингвар сфокусировал взгляд на руках Вальтира. Следить за клинком было бы ошибкой — руки всегда начинают.
— Я понял, что в таких суждениях нет смысла. — Он осторожно уклонился от ответа. — У всех есть свои таланты.
Вальтир выглядел разочарованным.
— Дипломатично, — заметил он, прежде чем обрушить шквал ударов.
Ингвар отбил все, и клинки закружились друг вокруг друга.
В этом действии была какая-то чистая безупречность. Они были одни. Никто не мог оценить их навыки, их четкие усилия. Раньше Ингвар счел бы подобное напрасной тратой сил. Хвастливая фенрисийская душа предпочитала открытую демонстрацию воинской доблести. После долгих лет сражений в тенях и жизни взаперти, в тихом мире принудительной секретности, это желание угасло.
Его заинтересовало, чувствовал ли Вальтир то же самое. Мечник всегда ценил безупречность, она была основой его сущности. Или, вероятно, имелось что-то еще. Может, Вальтиру
Вальтир ударил Хьольдбитром сверху вниз, держа его обеими руками. Ингвар отклонился в сторону, и сосредоточенная в ударе сила ушла в никуда. После этого он сократил дистанцию, нанося мощный удар Даусвьером.
Это не доставило каких-то неудобств Вальтиру. Было похоже, что его вообще ничто не могло выбить из колеи.
— Мне не кажется, что ты стал быстрее, — отметил Вальтир. Его голос был спокойным, как всегда во время боя.
— Скорость — это еще не все, — ответил Ингвар.
Это были слова Каллимаха.
— Но ведь скорость — это действительно все, Гирфалькон. Если ты будешь двигаться достаточно быстро, то сами боги истекут кровью.
Вальтир подкрепил свою точку зрения демонстрацией. Он снова атаковал Ингвара, нанеся серию ошеломительных круговых ударов.
В этот раз Ингвару пришлось приложить все силы. Он позволил ударам со звоном разбиться о свою защиту, не предпринимая никаких попыток выйти из глухой обороны, он отступал, перемещаясь по клетке, шаг за шагом выходя из бури.
— Кровь Русса, — прошипел он, — неужели нужно…
Вальтир заставил его замолчать с помощью яростного горизонтального взмаха, который почти выбил Даусвьер из рук Ингвара. Затем он снова рванул в атаку, перемежая классические выпады хаотичной, вольной работой клинка, которую так любил.
— Просто держись, — сказал он. — Если сможешь.
Ингвар врезался в стену клетки, пошел, прижимаясь, вдоль нее, отбивая летящий на него град ударов.
«Так вот что это такое, — подумал он, — ты здесь, чтобы напомнить мне об иерархии в стае».
Ингвар оттолкнулся от стены и переместился обратно в центр. Чтобы сдержать атаки Хьольдбитра, потребовались все его физические навыки. Столкнуться лицом к лицу с Вальтиром в очередной раз оказалось пугающим опытом.
— Ну, покажи мне что-нибудь новенькое, — сказал Вальтир. — Понервируй меня.
И тогда это произошло. Эта возможность исчезла менее чем за один удар сердца, быстрее, чем он успел подумать, но от чистоты момента захватило дух.
Ингвар увидел брешь в защите, которая открылась, когда Вальтир вошел в раж. Леонид бы назвал это полуразрывом, или сотано: внезапный укол снизу вверх, под углом в три четверти, минующий защиту и входящий под нагрудник.
Для выполнения этого приема нужно было мучительно изогнуться — просвет был очень узок и мал, и никакие руки, кроме самых искусных, не смогли бы выполнить необходимое движение. Но он в тот момент осознал, что сможет вонзить клинок, пустить кровь и отбросить противника, завершив бой.
До этого момента Ингвар никогда не мог побить Вальтира, по крайней мере, всерьез, когда тот концентрировался на действиях врага.
Но он отступил, решил не наносить удар, однако это не было его упущением или ошибкой. Он все сделал правильно, просто принял другое решение.