Кровь фей

Райт Дамина

— У этого черномага есть какая-то цель. Он служит Мааль не просто так, чтобы потешить свою злую душу. И не для того, чтобы жить пятьсот лет. Он чего-то хочет, мы знаем, мы слышали…

— Возможно, ради этой цели он и похитил Наставницу? — Как ни странно, Лэннери стало чуть легче. Если злодей желает чего-то добиться от фей, вряд ли он станет убивать Наставницу и добавлять её труп к своей коллекции на стене.

Деревья посовещались и решили, что это вполне возможно. После чего вперёд выступила Беатия и обратилась к ним с неожиданным

для всех вопросом:

— А вы случайно не знаете, кто придумал настой белокорня и почему мы должны были его пить?

Воцарилась такая глубокая тишина, что было слышно, как в глубине речных вод плеснула хвостом какая-то рыба.

— Настой белокорня создан Хранительницей, — наконец, ответили аргены. — А пить его по вечерам — традиция, установившаяся с древних времён…

— Понятно, — кивнула Беатия. — Значит, Хранительница. Видимо, она хотела охранить нас от правды.

Какова бы ни была неприязнь Лэннери к Беатии, ему понравилась эта маленькая речь, показавшая, что не он один осмеливался думать и говорить о Хранительнице и давать оценку её поступкам. А затем Беатия подняла сосуд, который держала в руке:

— Вы позволите нам собрать сок в ночное время?

— Да, конечно, позволим, — зашумели деревья. — Что вы теперь намерены делать?

Лэннери рассказал, пока остальные наполняли сосуды аргеновым соком. Тогда деревья предложили феям переночевать в Долине, отдохнуть, а потом, набравшись сил, лететь на Флавастрию.

— Мы примем ваше предложение с благодарностью, — слегка улыбнулся Лэннери. Всё-таки его желание поспать на этой мягкой траве сбудется. — В Долине безопасно, сюда нечисть не сунется.

— Это верно, — и деревья как будто легонько вздохнули.

Феи вынули блюда, налили туда аргеновый сок, чтобы застыл, и его можно было разрезать на квадраты. Когда сайкум был готов, Беатия и Ирлани разложили его по котомкам; в это же время Лэннери и Саймен снова наполнили сосуды. Когда котомки были наполовину полны, феи решили оставить место для кувшинчиков с росой.

— Утром, всё утром! — зевая, пробормотала Беатия и с помощью особенного таланта сотворила себе целое ложе из белоцветов. — Давайте спать!

Ложась неподалёку от неё, Лэннери слышал, как перебросились словами Ирлани и Аргален — она спрашивала, что в свитках, он ответил, что по счастливой случайности это именно те свитки, которые он прочитать ещё не успел. Значит, по дороге насладится чтением. Со стороны Саймена не донеслось ни звука.

Лэннери не мог заснуть — ворочался с боку на бок, и ему мешали то заливистый храп Аргалена, то целые фразы, которые Ирлани произносила во сне, то редкие горестные вздохи Саймена. Наконец, Лэннери провалился в чёрный, беспросветный сон, а когда вынырнул из него, обнаружил, что Беатия сидит на своём ложе из белоцветов, обхватив колени руками, и тихонько напевает себе под нос.

«Как сумасшедшая», — промелькнуло в голове у Лэннери, и он попытался разобрать, о чём же

она поёт. Отдельные слова были понятны: Кэаль, помощь, желание, любовь, ненависть. А вот в целую фразу они не складывались, упорно рассыпаясь при любой попытке собрать. Лэннери бросил эту затею и снова заснул.

Утром, ёжась от холодка, феи собрали росу в кувшинчики, крепко-накрепко закрыли их и спрятали в котомки. Настало время отправиться в далёкое путешествие.

— Полетели, — Аргален широко зевнул и потёр глаза ребром ладони. — Что, Беатия, снились тебе отрубленные головы врагов?

Беатия, пролетая мимо, буркнула:

— Смотри за своей головой, как бы черномаг не утащил её к себе в котёл!

Лэннери хмыкнул. Она окончательно перестала притворяться, и это ему даже нравилось. Вернее, нравилось бы, не думай он о том, что Беатия — именно Беатия — скорее всего, и есть тот самый предатель.

— Благодарим вас за гостеприимство, — сказал он сонным аргенам, и те слабо зашелестели:

— Не за что. Возвращайтесь… куда же без вас, фей Белой Звезды…

И в это время раздался испуганный крик:

— Посмотрите на неё!

Все обернулись к Ирлани, которая тыкала палочкой вверх. Рука феи тряслась, на лице отобразился ужас; Лэннери хотел спросить, в чём дело, но не смог вымолвить ни слова, будто язык его приклеился к нёбу.

Белая Звезда покрылась трещинами, перерезавшими её светлый лик. Щурясь, глядя на неё из-под руки, Лэннери с содроганием подумал, что Звезда расколется на части и взорвётся, но нет, она продолжала светить.

— Слышала от Наставницы, — сдавленным голосом произнесла Ирлани, — что Звёзды не могут умереть… если только не погибнут все феи, что питались их силой.

— А что будет, если они умрут? — жалким, растерянным голосом спросил Аргален за спиной у Лэннери.

Ирлани то ли вздохнула, то ли всхлипнула.

— Весь мир погрузится во тьму. На много-много лет. И смогут ли родиться новые феи, чтобы Звёзды воскресли — неизвестно.

Глава VIII

Кровь фей намного слаще человеческой. Она искрит, как вино, и с непривычки ударяет в голову. А потом ты пьёшь, прильнув к сосуду, и не можешь оторваться — с каждым глотком в теле прибавляется сил, и чёрная магия, бегущая по жилам, впитывает светлую, без остатка растворяя в себе.

Черномаг оторвался от сосуда с величайшей неохотой — лишь потому, что пленница застонала и вынудила его повернуться к ней. Он поставил сосуд на ветхий, еле державшийся на гнилых ножках стол, оглядел жалкую лачугу, в которой пришлось временно поселиться. Полумрак рассеивал лишь тусклый свет масляной лампы, стоявшей на полу, а кроме стола и скамьи, прикрытой облезлым ковром, другой мебели здесь не было.

Пленница встала, ухватилась за прутья дубовой клетки, в которую её бросили вчера днём. Эту клетку черномаг смастерил собственными руками, и фее оттуда не вырваться!