Кровь фюрера
Шрифт:
— Ты уверен в этом, Ганс?
— Журналист работал один. Это не вызывает сомнений.
— А кассета?
Крюгер затянулся и выпустил клубы дыма.
— Кассета была чистой. Я попросил Франца тщательно проверить и ее, и оборудование. Микрофоны не работали. Очевидно, можно было фиксировать звук только с очень близкого расстояния, и то запись получилась бы некачественной. Но он ничего не записал.
— Точно?
— Совершенно точно. Технарь Франца — человек очень надежный. Он утверждает, что это оборудование — высокочувствительное. Если с ним не обращаться должным
Седовласый мужчина вздохнул с облегчением. Сжав чашку в тонких пальцах с маникюром, он стал пить чай с лимоном, глядя на джунгли сквозь густую пелену дождя.
— А что насчет нашего путешествия? Все в порядке?
— Вертолет ждем в девять. Когда прилетим в Мехико, Конрад отвезет нас к Гальдеру.
Немного подумав, седовласый сказал:
— Я все-таки хочу, чтобы вы еще раз проверили все, что хоть каким-то образом было связано с этим журналистом, Ганс. Но только аккуратно. Передай Францу. И чтобы проблем больше не было. Пилот и журналист — это были две наши последние проблемы. То, что случилось в гостинице, не должно повториться.
Хотя голос мужчины звучал мягко, это был приказ.
Крюгер молча кивнул. Он хотел сказать, что проблем больше не будет, что люди Франца об этом позаботились и все проверили. Но пожилой мужчина опять заговорил, и Крюгер стал с уважением его слушать.
— Прежде чем мы уедем, я хочу, чтобы все было уничтожено. Все в этом доме, что мы не берем с собой, нужно сжечь. Нужно, чтобы здесь ничего не осталось. Ничего. Словно нас здесь и не было. Словно мы вообще никогда не существовали. Я хочу, чтобы именно вы этим занялись, Ганс.
Крюгер почтительно склонил голову.
— Это все, Ганс. Спасибо.
Крюгер встал и молча ушел. Его шаги по деревянному полу отдавались эхом.
Седовласый мужчина остался сидеть в кресле, глядя, как Крюгер пересек веранду и вошел в дом.
Оставшись один, он снова посмотрел сквозь дождь на джунгли.
Помедлив, он вытащил из внутреннего кармана льняного пиджака бумажник и стал рассматривать копию фотографии. Сероватый оттиск фото молодой блондинки и брюнета.
Через минуту вошли слуги — Эмилио нес серебряный поднос, а за ним следовал Лопес. Подойдя, они стали рядом с ним, и седовласый мужчина приветливо им улыбнулся. На их лицах читалось обожание.
Мальчики увидели фотографию в его руках и оба улыбнулись. Мужчина по очереди потрепал их по головам и, указав на фотографию, спросил на испанском:
— Ну что, хотите еще раз услышать эту историю?
Мальчики радостно закивали головами, снизу вверх глядя в его нежные голубые глаза.
Седовласый мужчина осторожно положил фотографию в бумажник и начал рассказывать.
Глава 12
АСУНСЬОН. ПОНЕДЕЛЬНИК, 5 ДЕКАБРЯ
Детектив, встретивший Джозефа Фолькманна и Эрику Кранц, был одет в мятый белый пиджак — на размер больше, чем требовалось. Детектив был коренастым мужчиной и страдал от лишнего веса, его полное
Еще когда Фолькманн и Эрика вышли из самолета, на них накатила мерцающая волна невероятной жары. Сухой воздух обжигал легкие, не было ни малейшего дуновения ветерка. В Асунсьоне стояло лето, цвели деревья и кустарники. Вдоль дороги были посажены эвкалипты и пальмы, и пальмовые листья безвольно свисали из-за палящего зноя.
Фолькманн сидел рядом с девушкой на заднем сиденье машины. Стекла были опущены, но жара все же была невыносимой. Толстый детектив вел машину, постоянно промакивая лицо носовым платком. Он почти ничего не говорил, лишь спросил у своих пассажиров, хорошо ли они долетели.
Они ехали по городу, встретившему их буйством цветов и звуков. Здесь было смешано старое и новое: здания XIX века соседствовали с адобами — домами, построенными из необожженного кирпича; хижины из дерева и жести стояли рядом с современными многоэтажными домами. По главным улицам, громко скрипя, проезжали старые желтые троллейбусы, а на людных перекрестках сидели на солнце индианки, выставив перед собой корзинки с фруктами, цветами и напитками.
Кабинет детектива находился на Калле-Чили, на третьем этаже Comisaria C'entrico — Центрального полицейского управления. Это было жаркое душное помещение с обшарпанными серыми стенами и старой мебелью. В одном углу стоял старый поцарапанный шкаф, под потолком вращался вентилятор. На стене у двери висела ламинированная карта Южной Америки, вся в пятнах от никотина.
Молодой полицейский принес им крепкий ароматный парагвайский чай.
— Это мате, — пояснил Санчес. — Вы уже бывали в Парагвае, сеньор Фолькманн?
— Нет.
— Этот напиток, конечно, на любителя, но в жаркий день его приятно пить, не хуже пива.
Санчес снял пиджак и ослабил узел галстука. Подождав, пока молодой полицейский уйдет, он открыл ящик стола и вытащил две папки; одна из них содержала отчет, который Seguridad[16] получила от сотрудников Фолькманна. Отчет, конечно, был переведен на испанский. Санчес прочитал этот отчет вчера утром за кофе и уже направил двоих людей из своего отдела проверить эту информацию.
Он улыбнулся девушке, невольно залюбовавшись ее красотой, вспоминая, что о ней говорил Эрнандес. Яркая. Длинноногая. Сексуальная. Такая, как девушки с глянцевых обложек американских журналов со всякими сплетнями. Фигурка, незамедлительно вызывающая адекватную реакцию у мужчин.
Выбросив эти мысли из головы, он открыл папки и посмотрел на гринго. Фолькманн мог быть копом, но Санчес знал, что это не так. Он был кем-то на уровень выше, чем коп. Вчера вечером ему звонили из Seguridad. Они выслали ему копию отчета из Европы и попросили о сотрудничестве. Еще они попросили его показать гринго все необходимые документы и уточнили, нужен ли ему переводчик.