Кровь и свет Галагара
Шрифт:
— Живым я не сдамся! — воскликнул царевич.
— Да, разумеется. Но поскольку мы уже записали себя в мертвецы, только притворяющиеся живыми, ничто не мешает нам в этом качестве сдаться без сопротивления. Поверь мне, царевич, это единственный разумный выход из создавшегося положения. Хотя, насколько я могу судить, он всего лишь является входом в положение иное, ничуть не менее опасное, но быть может, в свой черед не безвыходное.
Царевич не сумел сразу ухватить смысл последних слов Трацара, а времени на раздумья уже не оказалось. В следующий лум их обоих опрокинули, связали по рукам и ногам, спустили с
Кое-кто из мертвецов — а даже Трацар не знал, как еще их называть — поднялись на борт с факелами в руках. И когда те, что тащили пленников, уже пересекли вместе с ними песчаную полосу побережья, приблизившись к краю густого леса, — Трацару удалось поглядеть в сторону букталана, и он увидел, как над палубой занялось пламя и повалили черные клубы. Ловкие мертвецы успели дочиста ограбить корабль и подожгли его, подчиняясь каким-то тайным своим расчетам.
Связанных пленников долго несли по лесным тропам, затем вверх по склону большого холма, на котором раскинулось селенье, где, как видно, мертвецы и жили, если возможно так говорить о мертвецах. Здесь их вскоре опустили на землю перед какой-то неказистой дверью, отворили ее и швырнули пленников в темное сырое помещение. В тот же лум дверь захлопнулась и обрубила проникший было в эту темницу сноп света.
— Где это мы, Трацар? — немного погодя, спросил царевич.
Трацар тихо застонал и с усилием произнес в ответ:
— Похоже, в каком-то погребе. Темно, ничего не видно. Как ты там?
— Терпимо, — ответил царевич, удивляясь своему хладнокровию. — А ты? Все кости целы?
— Не могу тебе сказать, я не чувствую своего тела: от пяток до плечей одни веревки.
— Сделай что-нибудь, Трацар! Ведь эти чудовища не шутят: того и гляди, освежуют нас и сожрут.
— А! Так они уже не кажутся тебе мертвецами?
— Не знаю. Какое это имеет значение? Сделай же что-нибудь.
— Пытаюсь, но ничего не выходит. Одно из двух: либо продолжается отлив и нам остается ждать, когда течение переменится, либо мне нужно выбраться на открытое место из этого погреба.
— Хорошо, тогда я применю науку попроще. Трацар, попробуй двигаться в мою сторону и говори, не переставая. А я поползу к тебе.
— Какое там, милый царевич! Я кажусь себе мокрым бревном на дне оврага: ни согнуться, ни покатиться не в силах.
Испытание путами было одним из жестких урпранов, пройденных Ур Фтою еще в возрасте десяти зим. И он не забыл, чему его учили наставники в Айзуре. Когда мертвецы обматывали его веревками, царевич попеременно до предела напрягал все мышцы. Поэтому теперь он чувствовал себя гораздо свободнее, чем неумелый Трацар. Члены его не затекли, движение крови не было перекрыто ни в одной точке. Ловко извиваясь, царевич начал передвигаться на голос. Достигнув Трацара, и в самом деле лежавшего не земляном полу неподвижно, как бревно, он исследовал его путы сверху донизу, прикладываясь к ним лицом. Он нащупал все узлы и принялся по очереди распутывать их зубами.
Не прошло и нимеха, как ему удалось завершить это нелегкое дело и полностью освободить от веревок Трацара. Но бедняга по-прежнему валялся неподвижно еще с добрый десяток рофов. И этого времени царевич не терял даром: когда Трацар, вновь обретя способность шевелиться, пришел ему на помощь,
Это был небольшой погреб площадью примерно два на два керпита. К запертой двери из него вели четыре земляные ступеньки, и Трацар заверил, что не видит ни одной щели или отверстия, через которые снаружи проникал бы сюда хоть тоненький лучик света. Наконец, обшарив все кругом и не обнаружив ничего нового, они обсудили порядок дальнейших действий и стали ждать. Время от времени Трацар принимался бормотать какие-то заклинания, но толку от этого не было никакого.
Наконец, снаружи послышалась возня и раздались голоса, издававшие чуждые непонятные звуки. Дверь распахнулась, и в погреб спустились двое. Трацар, лежавший без движения и для виду обмотанный веревками, приподняв голову, отметил, что они несут большое корыто, наполненное чем-то рыхлым, белесым и испускающим пар. В тот же лум он твердо и громко сказал:
— Двое без оружия. У входа никого.
Царевич, притаившийся за дверью, молниеносным движением захлопнул ее, и погреб вновь погрузился во мрак.
Преимущества, которые получал Ур Фта над зрячим противником в отсутствие света, были слишком велики. Лум-другой — и те двое, что внесли в погреб корыто, увлекаемые неодолимой силой, столкнулись лбами и, захлебнувшись собственной кровью, сделались мертвецами, кем бы они там до этого ни были.
Царевич и Трацар проворно сорвали с них одежду и, не раздумывая, облачились в нее сами. Царевичу достались штаны, оказавшиеся чересчур короткими, и нечто вроде длиннополого утана, который ему пришлось прорвать под рукавами для того, чтобы высвободить нижнюю пару рук. А Трацар натянул на себя узкие зимзирские кугланы и короткую, с пышными рукавами езиарку, какие носят островитяне Зеленого моря. Удалось ему и обуться, тогда как царевичу, увы, не пришлась впору ни та, ни другая пара сапог.
— Морды, да и тела у них и правда, сплошь покрыты шерстью, как у порсков. Вот мерзость! — сказал он, завязывая шнуры на утане.
— Быть может, наша голая кожа внушает им не меньшее отвращение, — глубокомысленно заметил на это Трацар. А царевич еще возразил:
— Но мы не делали и не желали им никакого зла, а они на нас напали, как дикие звери. Поэтому наше отвращение, если глядеть сверху, представляется гораздо более справедливым.
— Царевич, а в корыте-то вполне съедобное блюдо. Похоже на сладкую кашу из тонкого корса, сдобренную ароматной приправой. Верно, нас решили откормить на убой.
— Ну что ж, — усмехнулся царевич, — давай откармливаться, а там еще выясним, кто кого.
Очистив корыто, оба почувствовали прилив бодрости и свежих сил. Трацар вновь попытался пустить в ход свое тайное умение, но у него опять ничего не вышло. И они решили на свой страх и риск выбраться из погреба наружу, не дожидаясь ночи. Ведь все равно в любой лум пропавших с корытом могли хватиться, и столкновение сделалось бы неизбежным.
— Поздно, царевич, — быстро заговорил Трацар, как только они очутились на воле. — К нам приближается добрая дюжина мертвецов. Судя по их движениям, они уже разглядели наши лица и не собираются встречать нас по одежке. Луки, царевич, берегись!