Кровь и свет Галагара
Шрифт:
— Что вы, что вы, учитель! Допустить такую мысль хотя бы на четверть лума было бы черной неблагодарностью с моей стороны! И если говорить по совести, я должен просить вас оставить себе хотя бы половину от названной вами суммы за все хлопоты, что вы взвалили на себя.
— Плохим бы я был хозяином, если бы сам себе вовремя не уплатил за труды! — рассмеялся Цалпрак. — Я же тебе сказал: все вычеты уже сделаны. Эти тысяча четыреста шестнадцать хардамов — твои. Бери их смело, а распоряжайся ими с умом.
Нодаль еще и еще раз поблагодарил своего мудрого учителя и заверил его, что
Цалпрак поведал Нодалю о последних событиях в Галагаре то, что ему самому было известно, не преминув высказать свое суждение и о завершении недолгой крианско-цлиянской войны, и о восшествии на саркатский престол наследника Шан Цвара, и о прочих, менее важных делах. А Нодаль, в свою очередь, рассказал о приключениях, какие пришлось ему испытать за минувшие двенадцать зим и особенно в последние луны.
Выслушав его, Цалпрак покачал головой и задумчиво произнес:
— Ох, сынок, на твоем месте я бы не очень-то доверял зловредному дварту…
— Что же мне делать, учитель? Я готов в точности следовать вашим мудрым указаниям.
— Ну что же, от свадьбы тебе не отвертеться. Ты же знаешь мою — если ей что-то пришло в голову, она добьется своего, и лучше не становиться у нее на дороге. А значит, три дня и три ночи тебе предстоит пировать и веселиться. Ничего не поделаешь, придется потерпеть. Но наутро четвертого дня, послушайся моего совета, отправляйся-ка ты в путь. Обыщи хоть весь Галагар и найди царевича Ур Фту, а если он и в самом деле погиб, убедись в его смерти, прежде чем успокаивать свою совесть. И перво-наперво поезжай в Восемь Башен, наверняка отыщешь там его следы.
— Благодарю, почтенный Цалпрак! Я-то думал, что прозрел еще вчерашним утром, и вот оказывается, вы только теперь вернули мне истинное зрение. И только теперь я вижу, как следует мне поступить. Открылось моему разумению и то, как наилучшим образом распорядиться деньгами. Ведь мне понадобится хороший гавард, мало-мальские доспехи и самое главное — точно такой посох — помните, учитель? — какой был изготовлен в вашей кузнице двенадцать зим назад.
— Гаварда я тебе подберу такого, что лучше не бывает. Мало-мальские доспехи найдутся. А посох мои молодцы за три дня сработают. И все это встанет тебе сотни в три-четыре. Но вот что ты мне скажи: как быть с твоею красавицей?
— Она поедет со мной, учитель! Нам и дня не прожить друг без друга!
— Ну, так послушайся и в этом меня. Сынок, ты ведь не по околице прогуляться намерен. А бедняжка и без того уж натерпелась, пока тебя к свету выводила. Оставь ее в нашем доме. Хозяйка Балсагана позаботится о ней как о родной дочери. Да ты и сам видишь: здесь покойно и безопасно. Головорезов Цкул Хина в нашем селении не было и не будет. Я за это головой ручаюсь.
— Не смею вам возражать, учитель, — тихо сказал Нодаль. — Хоть и больно мне думать о разлуке с любимой.
— А ты не думай о разлуке, ты думай о свадьбе.
— Скрепя сердце, повинуюсь. Но что еще скажет Вац Ниуль? Согласится ли остаться?
— Согласится,
— Но коли так, пусть мои деньги остаются у вас, жене моей на прожитье.
— Хорошо, согласен. Но подобно тебе — скрепя сердце. Твою жену мы бы и так прокормили, — проворчал мудрый Цалпрак.
И еще они о многом говорили, да только всего не перескажешь, и к тому же здесь пора завершить двенадцатый урпран книги «Кровь и свет Галагара».
Следующий за двенадцатым урпран
Едва царевич спустился с мачты, как букталан «Соленая вейра», на котором, кроме него и Трацара, никого не осталось, въехал, повинуясь волне, на песчаную отмель вблизи неведомого берега и остановился.
Оба при этом покатились проходом. Но царевич скоро наткнулся на одну из лавок и, вцепившись в нее всеми четырьмя руками, сдержал свое движение. Трацар остановился не столь удачно — занозил себе ногу чуть выше колена и больно ударился плечом. Отыскав друг друга, они добрели до мостика в носовой части и поднялись на него.
Глянув в сторону простиравшейся перед ними земли, Трацар присвистнул и охнул.
— Что там, Трацар? — крикнул царевич, стараясь не выдать волнения.
— Да так, в общем-то ничего определенного. Просто с берега прямо по воде к нам направляется какая-то на редкость пестрая толпа. Разодеты в пух и прах! И кто во что горазд. Если судить по одежде и оружию — а вооружены они тоже недурно — здесь есть и криане, и цлияне, и форлы, и миргальцы, и… кого только нет!
— А лица? Как выглядят их лица?
— Лица какие-то темные… А, вот, вот они приближаются, кажется, начинаю различать. Вроде бы на лицах у них чересчур много волос.
— Ты хочешь сказать, бороды густые?
— Нет, царевич, никаких бород я вообще не вижу. Их лица полностью покрыты волосами. Так, что не видать ни лба, ни носа, ни бровей, ни рта. Только глаза поблескивают.
— Ты говоришь, одеты они богато?
— Да, царевич, о некоторых я бы даже сказал, одеты довольно пышно.
— О, великий Су Ан! Это погребальные одежды. Мы в стране мертвецов, Трацар! Мы в стране мертвецов, а значит и нас можно считать мертвецами.
— Погоди, благородный Ур Фта! Ведь если мертвец считает себя живым, от этого ему хуже не будет. И напротив, живой, посчитав себя мертвым, рискует себе серьезно повредить в случае ошибки. Так давай пока что считать себя живыми, даже если на самом деле мы мертвы.
Царевич от этих слов опять устыдился своего малодушия и сказал, вторя беспечному тону своего приятеля:
— Но может быть, ты приложишь свое умение и определишь, что за существа перед нами и как называется этот берег?
— Увы, царевич, — отвечал Трацар без тени уныния, — но отлив еще не кончился, и его волны невидимой стеной отрезают меня от Галагара. Я по-прежнему лишен моей тайной силы. Могу сказать только о том, что вижу. Эти парни уже карабкаются на наш букталан. И справедливости ради, надо признать, что вид у них мрачноватый. Теперь в дополнение к неприятным глазам на их волосатых мордах проявилось нечто вроде клыков.