Кровь и туман
Шрифт:
Не он один. Каждый в строю боится даже вздохнуть, не то, чтобы дёрнуться.
Я, уже разговаривая с ним и зная, что он вполне обычный человек, реагирую не так бурно. Но всё же есть в нём что-то такое, что даже меня заставляет неестественно ровно держать спину.
А ещё это странное чувство дежавю: голос, лицо, движения.…
– Меня зовут Антон, – голос светловолосого эхом разлетается по тренировочному залу.
Мы с Беном переглядываемся. Без причины, просто чтобы убедиться: Антон – не страшное видение, а что-то
– Вижу вопросы на ваших лицах. Чтобы избежать их и прочих инсинуаций, предлагаю сразу расставить все точки над “i”: я был стражем в течение шести лет, никогда не состоял в оперативной группе, в отставку ушёл из-за травмы. Вернулся по рекомендации Татьяны, поэтому других кандидатур на это место не рассматривали.
– Я знаю, почему она его рекомендовала, – едва слышно шепчет Бен. – Одного поля поганки.
Я коротко киваю. От Антона так и веет духом Татьяны. Они похожи на брата и сестру, которые, несмотря на внешние различия, внутренне идентичны до мельчайших деталей, вроде манеры прищуриваться или делать жёсткий шаг, сначала ступая на пятку, а после резко опуская носок.
– Сейчас передо мной все защитники, проходящие обучение на данный момент: от новичков до выпускников. Есть здесь и оперативники. – Антон замолкает, облизывает губы. – И это всё, что мне известно. Я могу лишь предполагать, кто из вас кто. Я не видел результатов экзаменов и не оценивал рейтинги. Я не верю цифрам и графикам.
– Сейчас он скажет, что хочет устроить показательные выступления, – Бен переминается с ноги на ногу, дёргает плечами. – Цирк уехал, а клоуна бомбой сбросили на нас в наказание.
– Поэтому вам придётся заново продемонстрировать свои умения. Татьяна дала мне карт-бланш, и это значит, что я могу с лёгкостью изменить настоящий порядок. У одних появится шанс попасть в оперативную команду, – Антон останавливает свой взгляд на мне. – У других – вылететь из неё.
Бен клацает зубами. Если бы мог, станцевал бы победный танец, но в этот раз даже он понимает – факт его правды нам ну совсем не на руку.
– Сегодня будут обычные занятия, с завтра начнём показательные.
Последние вводные слова Антона. Затем он даёт команду приступить к разминке. Сначала мы бегаем по периметру тренировочного зала различными способами: трусцой, спиной вперёд, приставным шагом, с захлёстом голени. Потом распределяемся в шахматном порядке и приступаем к махам и наклонам.
Есть своеобразное, но всё-таки преимущество в том, чтобы не помнить, как владеть своим телом в тренировках – я могу позволять ему самому справляться с заданиями, отключая голову и вообще ни о чём не думая.
В такие моменты я отдыхаю даже лучше, чем ночью.
– Ты вылетишь, – говорит Бен.
Антон просит разбиться на пары, и Бен, не задумываясь, хватает меня за рукав футболки и тянет в самый дальний угол.
–
– С того, что ты не сможешь продемонстрировать Капитану Америке свои способности без партнёра, приказа или стрессовой ситуации.
Упражнения у Антона прям как в лучших традициях школьной физкультуры – именно там я последний раз, садясь на пол и держась за руки со своим партнёром, растягивала мышцы.
Это вызывает двоякие эмоции: с одной стороны, ностальгию, а с другой заставляет задуматься о возрасте Антона и отсутствии его профессионального опыта как инструктора.
– Ты снова хочешь получить? – спрашиваю, в шутку хмуря брови.
В ответ Бен показывает мне язык. Хватая меня за запястья, он резко тянет на себя, и я чувствую сильную боль в мышцах ног.
– Полегче! – скулю я.
– А чего ты угрожаешь?
С трудом, но мне удаётся вернуть свои руки. Я пинаю Бена в щиколотку, в которую до этого упиралась ступней.
– Я не угрожаю, просто бесит…
– Что? – перебивает меня Бен.
Чуть громче, чем нужно – Антон бросает в нашу сторону внимательный взгляд. Приходится на некоторое время замолчать и сделать вид, что мы увлечены растяжкой, и ничем другим.
Но стоит только Антону отвернуться:
– Бесит то, что я тебя от позора оградить хочу? – Бен задирает подбородок. – Ты же не можешь атаковать. Максимум – оборона, и то, если повезёт.
– Ты меня недооцениваешь.
– Сейчас я – единственный, кто оценивает тебя реально . – Бен вытягивает вперёд руки, призывая меня снова схватиться за них. – Так что не ворчи.
Я тяжело вздыхаю, но к упражнениям возвращаюсь. На этом наш разговор заканчивается вслух, но продолжает вертеться в моей голове. Бен прав. Опять. Снова. Это уже входит в мою ежедневную рутину, что печально: умыться, одеться, поесть, убедиться, что Бен – самый сообразительный из нас двоих.
Нужно с этим что-то делать, пока он окончательно не зазнался, а я – не стала зависимой от его помощи. Нужно приводить мысли в порядок, нужно заново познавать собственное тело.
Будет сложно. Возможно, сложнее, чем было раньше в любой из ситуаций, когда я думала, что всё уже кончено и хуже уже точно не станет.
Каким бы тёмным не казалось дно, всегда есть что-то ниже.
Я вздыхаю. От Бена это не утаивается. Он сводит брови к переносице, но вопроса не задаёт и даже взгляд надолго не останавливает.
Как ему удаётся понимать, когда стоит вмешаться, а когда – промолчать? Да и вообще, с каких пор Бен знает, что такое тактичность?
– После разминки в тех же парах приступайте к спаррингу по любой из знакомых вам техник, – объявляет Антон.
Защитники заметно расслабляются. Если сначала Антон пугал их по причине неизвестности, то теперь, когда он сам раскрыл все свои планы, они могут спокойно погрузиться в родную атмосферу.