Кровь и золото
Шрифт:
Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, биение его отдавалось эхом в ушах и в горле.
Но он не собирался порицать меня. Напротив, он вообще не выносил никаких суждений, и мне пришлось проникнуть в его юную голову, чтобы выяснить, так ли это.
Он мягко покачал головой.
– Простите меня, – сказал он, внезапно краснея. – Я впервые нахожусь так близко с одним из вас. Я еще ни с кем из вас не разговаривал. Очень надеюсь, что у меня хватит времени сделать записи об увиденном, но
Я отсек звуки нежной соблазнительной музыки. Я думал только о его мыслях и, просмотрев их, удостоверился, что он намерен сдержать обещание, а также отыскал информацию об ордене исследователей – удивительном собрании людей, желавших не уничтожать, а только знать.
Мне открылись дюжины чудес: там давали приют тем, кто умел читать мысли, тем, кто мог с безукоризненной точностью предсказывать судьбу по картам, тем, кого собирались объявить ведьмами и сжечь на костре. В необъятных библиотеках хранились старинные книги по магии.
Казалось невероятным, что в эпоху христианства существует неподвластная церкви сила.
Я взял в руки золотую монету с надписью «Таламаска». Положил ее в карман и сжал его руку. Он ужасно перепугался.
– Полагаете, я собираюсь убить вас? – мягко спросил я.
– Нет, мне кажется, вы меня не убьете, – сказал он. – Но дело в том, что я долго с любовью изучал вас и теперь не знаю, что и думать.
– Вот как, с любовью? – повторил я. – Давно ли вашему ордену известно о таких, как я?
Я не выпускал его руку.
Высокий чистый лоб прорезала выразительная линия – он нахмурился.
– С самого начала, а существует он с незапамятных времен.
Сжимая его руку, я продолжал размышлять. Я снова проник в его мысли и, не обнаружив лжи, перевел взгляд на грациозные танцующие пары и позволил себе вернуться к звукам музыки.
Я медленно освободил его руку.
– Уходите, – сказал я, – уезжайте из Венеции. В вашем распоряжении один день и одна ночь. Я не потерплю вашего соседства.
– Я понял, – благодарно ответил он.
– Вы слишком долго за мной следите, – с укоризной продолжил я, но упрекать я мог только себя. – Знаю, что вы уже посылали в Обитель письма с рассказами обо мне. Знаю, потому что на вашем месте я поступил бы так же.
– Да, – повторил он, – я вас изучал. Но только ради тех, кто стремится познать мир со всеми его обитателями. Мы никого не преследуем. И храним свои тайны от всех, кто мог бы использовать их во зло.
– Пишите что хотите, – сказал я, – но уезжайте, и пусть члены вашего ордена больше не появляются в моем городе.
Он уже вставал из-за стола, когда я спросил его имя. Со мной часто бывало,
– Рэймонд Галлант, – тихо произнес он. – Если вы когда-нибудь захотите вступить со мной в контакт...
– Ни за что, – отрезал я.
Он кивнул, но, не желая прощаться на такой ноте, все же закончил фразу:
– Напишите в замок, название которого прочтете на другой стороне монеты.
Я смотрел ему вслед. Он был не из тех, кто притягивает взгляды. Его легче было представить в забрызганной чернилами библиотеке, склонившимся над старым манускриптом.
Но его лицо привлекало необычайным обаянием.
Я сидел, погрузившись в раздумья, лишь при необходимости обмениваясь репликами с окружающими, и мне не верилось, что смертному удалось подойти так близко.
Я потерял осторожность? Слишком сильно влюбился в Амадео и Бьянку, чтобы обращать внимание на элементарные тревожные признаки? Или восхитительные картины Боттичелли отвлекли меня от бессмертия?
Не знаю, но в действительности действия Рэймонда Галланта легко поддавались объяснению.
Я находился в толпе смертных, он сливался с общей массой; должно быть, он умел укрощать разум, чтобы не выдавать своих мыслей. Ни лицом, ни жестами он не выдавал своего интереса.
Да, ничего сложного! Вернувшись домой, я почувствовал облегчение и даже написал несколько страниц в дневнике, пока Амадео, словно падший ангел, спал на красной постели.
Стоит ли опасаться молодого человека, разузнавшего, где я живу? Нет, решил я. Никакой опасности нет. Я поверил каждому его слову.
Но внезапно, часа за два до рассвета, меня посетила трагическая мысль.
Немедленно увидеться с Рэймондом Галлантом! Поговорить с ним! Как же я глуп!
Я выбежал из дома, оставив Амадео отдыхать.
Силой мысли я обшарил все попадавшиеся на пути палаццо в поисках англичанина.
Наконец я отыскал его на скромном постоялом дворе вдалеке от дворцов Большого канала. Я спустился по лестнице с крыши и забарабанил в дверь:
– Откройте, Рэймонд Галлант! – сказал я. – Это Мариус. Я не причиню вам вреда.
Ответа не последовало. Но я знал, что он испугался от неожиданности.
– Рэймонд Галлант, я могу взломать дверь, но не стану. Я не имею права. Умоляю, отзовитесь. Откройте.
Наконец он отпер дверь, и я вошел в крохотную комнатушку с сырыми стенами, где увидел убогий письменный стол, дорожный сундук и груду одежды. У стены стояла небольшая картина, нарисованная мною много месяцев назад и, по-видимому, выброшенная.
В комнате горело слишком много свечей, однако так ему удобнее было меня рассмотреть.
Он отпрянул от меня, как перепуганный мальчишка.