Кровь и Звёзды
Шрифт:
Первый тревожный звонок прозвенел, когда вернулась Найтмер Мун и задержала рассвет. Негодование зебр росло всё сильнее, хотя оно по-прежнему не могло вылиться во что-то осязаемое. Затем, спустя многие годы, были подписаны торговые соглашения, и хотя они оказались очень выгодными для зебр, Эквестрия выигрывала от них гораздо больше. По этим договорам зебры должны были поставлять угля в десять раз больше того количества драгоценных камней, что пони присылали в ответ. А камни тогда нужны были зебрам как никогда. Возможно, растущая промышленность и привела к сокращению областей применения старых талисманов, но с куда большей скоростью
Учитывая всё это, а также многое другое, скрытое от глаз, достаточно было одного небольшого толчка, чтобы катализировать процессы, которые в конечном счёте привели к уничтожению всего мира. Таким толчком стал кризис с заложниками, и именно с того момента катастрофа стала неминуемой.
Цезарь объявил эмбарго на поставки угля, пока не будут заключены новые, более справедливые торговые соглашения. В ответ Эквестрия прекратила поставки драгоценных камней. Энергетика, транспорт и промышленность пони испытали серьёзный кризис и упадок. Зебринская индустрия также запнулась, когда иссякли запасы камней. Ввиду нехватки необходимых ресурсов, пришлось свернуть даже кампанию по истреблению опасных монстров в диких землях зебр. Всё это лишь ещё больше увеличило зависимость зебр от угольных технологий и привело к росту внутреннего спроса на уголь со снижением потребности в иностранных драгоценных камнях.
Мирная дипломатия провалились, и Эквестрия, доведённая до отчаяния от того, что её жители теряли инфраструктуру, на которую привыкли полагаться, начала обеспечивать угольные поставки при помощи силы.
Было любопытно… даже почти забавно… слушать рассказы о первых боях. Обе стороны уделяли повышенное внимание минимизации потерь. Обмен пленными происходил сразу после стычки. Медицинская помощь оказывалась и своим, и чужим. В то же время Селестия постоянно стремилась к установлению хотя бы временного перемирия, но война продолжалась, и бои становились всё ожесточённее. Развитие оружейных технологий, новые боевые заклинания и смертоносные талисманы вели лишь к эскалации конфликта. Хоть и казалось, что пони с зебрами, вовлечённые в конфликт, были согласны прекратить эту кровавую бойню, никто из них не мог допустить, чтобы последний выстрел остался за вражеской стороной. Беженцы с обеих сторон становились распространённым явлением, и отношение к ним с каждым днём становилось всё хуже.
А потом случилась резня в Литлхорне.
Всё, что я знала о происшествии, я почерпнула из небольшой сноски в своём учебнике истории: нападение на школу привело к отречению Селестии от власти и воцарению на троне принцессы Луны. Но мне не было известно, что школа эта была под патронажем именно Луны. И тем более я представить не могла, что при нападении использовался новый смертоносный отравляющий талисман. Цезарь отрицал, что эта школа была в числе военных целей, и заявлял, что оружие было утрачено и никогда не должно было применяться. Но бойня всё изменила. С этого момента никто больше не задумывался о мире. Единственной целью стала победа любой ценой.
Разумеется, вскоре последовало падение Хуффингтона, а следом за этим его восстановление. Словно пони, объединённые единой целью, вдруг решили выяснить, где находится предел их возможностей. И никто не осознавал, что новый горизонт, к которому они устремились, был краем обрыва над пропастью.
— Но кто-то ведь понял, — пробормотала я, — кто-то знал.
Я
* * *
— Ты наградила меня своей чёртовой простудой, — проворчал П-21, шмыгая забитым носом, когда пришёл навестить меня.
— Наградила? Щас. Ты просто украл её! — возразила я, лёжа в кровати.
— Ну так забирай обратно! — буркнул он и громко чихнул. — Фу-у… — При виде липких соплей на копытах его лицо перекосило от отвращения. — Э-эх… ненавижу болеть.
— Определённо, пони из стойла куда легче других цепляют эту заразу. Нам ещё повезло, что мы в Капелле, где не так много полей ХМА. Будь мы во Флэнке, потребовалось бы несколько дней, чтобы справиться с этой простудой. — Я опрокинула в себя содержимое одного из пузырьков Секаши. — Тебе надо попробовать это. Я, похоже, отхаркнула уже все цвета радуги, зато мне стало намного лучше.
— Я пас. Это зебринское варево на вкус как кобылий зад, — сказал он, сморщившись от отвращения.
Я закатила глаза.
— Я тебя умоляю. И каков, по-твоему, на вкус зад у кобылы?
Он пристально посмотрел на меня.
— Во многом это зависит от того, насколько она соблюдает правила личной гигиены…
Меня аж передёрнуло, а П-21 взял пузырёк и сделал вид, что читает этикетку.
— О, взгляни-ка! Возможные побочные эффекты: тошнота, потеря аппетита, радужные сопли и засовывание в рот всех четырёх копыт разом. — Он сделал глоток, и его глаза тут же полезли на лоб, грива встала дыбом, а по телу прокатилась дрожь. — Л-ладно… на вкус это даже хуже, чем…
— Я полагаюсь на твой опыт! — спешно выпалила я.
Он сделал ещё глоток и со вздохом поставил пузырёк на тумбочку.
— Я хотел бы извиниться перед тобой. Понятно, что ты стараешься изо всех сил… сильнее, чем любой из нас. Я бы так не смог.
— Было бы ужасно, если бы это мог любой из нас, — ответила я и откинулась на кровати, разглядывая луну, нарисованную на потолке. — И ты меня прости… Я лишь хочу спасти её. Как и всех остальных. Торн. Розу. Флэнк. Почему это так сложно?
— Потому что так правильнее. Конечно, куда проще было бы оставить Розу и Торн в тех руинах или списать Флэнк со счетов. Я бы именно так и поступил. — Он вздохнул и покачал головой. — Хотя, хочешь знать, что беспокоит меня больше всего?
Внутри меня всё сжалось, но я кивнула.
— Меня волнует отнюдь не то, что Торн умерла. Конечно, это было плохо и всё… совершенно запуталось… но куда сильнее меня взбесило то, что Рампейдж не понесла за это наказания.
— Вообще-то понесла, — уточнила я.
— Может быть. Хотя, я не в восторге от теории о «не сумасшедшей кобыле, которая каким-то образом остаётся невиновной в убийстве жеребёнка, просто потому, что её мучает чувство вины», — сказал он, взмахнув копытом. — И меня по-прежнему интересует, чего добивается Лакуна.
— Может, она просто хочет сделать Пустошь лучше?
— Не думаю, что она сама понимает, чего хочет… или чего хочет её Богиня. Я обсудил эту тему со Священником. Очевидно, по всей Пустоши рассеяны её прислужники, несущие в массы религию «Единства». Аликорны выбирают претендентов на слияние с Богиней. Загвоздка в том, что ни один кандидат пока не возвращался, — сказал он, вытирая нос копытом.