Кровь, которую мы жаждем
Шрифт:
— Я никогда не соглашался на эти условия, это сделали вы с Алистером. Уверяя себя, что ложь своим заботливым подружкам — лучший способ обеспечить их безопасность. — Говорю, щелкнув запястьем и покровительственным голосом, пронизанным презрением и сарказмом.
— Тэтчер, я клянусь...
Звук шин, трущихся о тротуар, привлекает наше внимание. Я надеюсь увидеть автомобиль Лиры более старой модели. Но, к несчастью буквально для всех, это не так.
На парковку въезжает свежий McLaren Истона Синклера. Заезжает на место рядом с моим и я оглядываюсь через плечо, когда он соскальзывает
— Поздняя ночь, Синклер? — спрашиваю я через плечо.
Он поднимает взгляд на меня, и на его лице вспыхивает полоска страха. Нечасто бывает так, что это я лезу в его дела, приближаюсь к нему, нацелившись на него как на цель. Но он быстро вспоминает свою роль, роль мачо-мужчины, и легко меняет свои черты.
Стивен, его отец, гордился бы им.
Сколько бы пересадок кожи ни делал пластический хирург, Истон все равно носил жестокий шрам на левой стороне лица. Оно было изуродовано, со временем зажило, но пятна на коже и линии тканей покрывали его от челюсти до верхней части щеки.
Он был ужасен, но не было никого, кто заслуживал бы носить его больше.
— Давно не виделись, парни. — Истон оглядывается на меня через плечо, глаза режутся, когда он видит Рука позади меня. — Как Сэйдж, Ван Дорен? Она все так же хороша на вкус, как я помню?
Я чувствую пар, который валит с плеч Рука. Это смелый шаг со стороны Истона, учитывая, что мой друг-пироманьяк уже давно жаждет возможности поджарить его на вертеле.
Сэйдж всегда будет оставаться спортивной болью между ними двумя. Будь то чувство собственности, которое Истон испытывает к клубничной блондинке, или какая-то форма любви, пройдет много времени, прежде чем он отпустит ее. Пройдет еще больше времени, прежде чем Рук когда-нибудь отпустит ее.
— Не уверен, ты все еще помнишь, какой на вкус выхлопные газы моего мотоцикла? Или тебе нужно напоминание? — Рук запрокидывает голову в сторону мотоцикла, маня к неприятностям.
Истон проводит пальцами по боку своего шрама. — Только тронь меня, и я позабочусь о том, чтобы за это заплатила Сэйдж.
— Сейчас опасное место для угроз, Истон. — Алистер подходит ко мне, его плечо касается моего. — Ни папы, ни друзей, которые могли бы защитить тебя. Как они узнают, что с тобой что-то случилось, если не смогут найти твое тело?
Я насмехаюсь: — Если его вообще можно найти.
— По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что ты оставишь части моего тела на публике, Тэтчер. Мы все знаем, что ты такой же, как твой папаша, только слабые, невинные женщины возбуждают тебя, когда ты их кромсаешь.
Ни для кого не было секретом, что я был подозреваемым. Город признал меня виновным еще до того, как я смог признать себя невиновным.
— Ты уверен, что это не ты разбрасываешь части тела, как деньги в клубе, Ист? Должно быть, нелегко обнаружить, что твоя мать трахается с отцом Алистера, сколько тебе было — пять, шесть? Когда ты увидел, как Уэйн Колдуэлл опускает его на дорогую мамочку? — Рук насмехается. — Выплескиваешь свои накопившиеся проблемы на девушек по всему городу?
У Истона отвисла челюсть — еще одно очень
— Разве ты не знал бы, если бы это был я? Кто знает, как долго твой маленький питомец следил за мной. — Он усмехается.
Мой позвоночник замирает.
— Прошу прощения?
— Ты просто прикидываешься дурочком? Или это просто твоя обычная установка? — спрашивает он, закатывая глаза. — Это было умно, понимаешь? У меня было неприятное чувство, что за мной следят, но каждый раз, когда я оборачивался, ничего не было. Только перед самым моим уходом из цирка.
Смотрю на Рука, потом на Алистера, чувствуя, как адреналин бурлит в моих венах. Это была ошибка. Я ненавижу этого сопляка, но он был умен, и мы это знали. То, что за ним следили, было ошибкой.
И теперь Лира где-то там, расплачивается за это.
В какую-то долю секунды я пытаюсь обуздать свой самоконтроль, пытаюсь прикусить язык и оставаться отстраненным. Тем, который никогда не уделяет Истону внимания, которого он ищет, но я не могу.
Я нарушил свой контроль, когда приземлилась между бедер Лиры Эббот. Все, что было связано с этой маленькой королевой жуков, не отличалось сдержанностью.
Пот залил мои ладони, я никогда не чувствовал себя таким горячим. Мое тело переполняет гнев. Насилие гудит в моей груди. Эта потребность уничтожить все и вся на своем пути. Такого никогда не было.
Желание убивать.
Никогда так быстро, так мощно, что я сомневаюсь, что что-то может остановить меня от того, чтобы разорвать мир на части своими зубами. Сожрать его заживо. Так изменчиво, чтобы никто. Мужчина, женщина, ребенок, друг или незнакомец не был в безопасности.
Я делаю два шага, прежде чем смотрю на Истона, мой голос похож на звериный рык.
— Где она.
— Кто? — спрашивает он с нахально поднятой бровью.
Мои руки тянутся вперед, хватаясь за переднюю часть его пиджака. Я впиваюсь руками в материал, поднимая его с земли на несколько дюймов, мое тело дрожит.
— Какого черта...
Дыхание вырывается из его легких, когда я с такой силой, какую только могу собрать, ударяю его об асфальт под нами. Его спина с грохотом ударяется, с его губ срывается стон, когда я встаю над ним.
— Где она, блядь, находится.
Я не задаю вопросов и не умоляю об ответе. Я убью его, и сделаю это больно. Усадить его перед матерью и вынуть одно за другим все его ребра. Вытащить его чертов позвоночник из горла и задушить его им.
— У тебя десять секунд, Синклер, — я потянулся в карман и нажал на кнопку на своем ноже, размахивая им перед его лицом. — Прежде чем я разорву тебя на куски.
— Я... — он подавился воздухом, — Не знаю.
Мой разум никогда не мог понять, что за территориальные притязания были у моих друзей на Брайар и Сэйдж. Никогда не понимал, чем они обладают, что заставляет парней превращаться в животных, готовых огрызнуться на первого, кто произнесет их имя.