Кровь моего монстра
Шрифт:
— Мне так жаль, Карина.
Она вытирает слезы, прилипшие к глазам.
— Дурацкая вода вытекает, когда в ней нет необходимости. Не волнуйся. Я полностью покончила с этим.
— Хорошо.
— Я не боюсь или что-то в этом роде, но на всякий случай, ты можешь остаться здесь, пока я не усну?
— Конечно.
Я остаюсь у ее постели, пока она рассказывает мне истории и интересные истории, которые она узнала в Интернете. Она автор серийных комиксов и сказала, что, может быть, когда-нибудь скажет мне свой псевдоним. В то время как она борется с окружающим миром, ей удалось создать свой собственный миниатюрный мир, в котором она чувствует себя более
Я получаю сообщение от горничной, сообщающей мне, что Константин вне опасности и спит. Сегодня вечером Юлия останется рядом с ним.
Облегченно вздохнув, я иду в комнату Кирилла. Я вся в крови Константина, когда несла его раньше, и мне нужно переодеться, прежде чем я отправлюсь на ночное дежурство.
В тот момент, когда я открываю дверь, черная энергия захватывает меня, прежде чем рука зажимает мне рот. Приглушенный визг покидает меня, когда меня затаскивают внутрь.
Темный, зловещий голос шепчет мне на ухо:
— Тсс. Мне нужно, чтобы ты заткнулась, Саша.
29
САША
Мой разум пустеет.
Самое страшное — это не отсутствие у меня реакции или мыслей. Это то, как внезапно мое тело берет на себя ответственность за ситуацию. В тот момент, когда меня затягивают внутрь, я не перехожу в режим повышенной готовности и не напрягаюсь для драки. Это далеко не так. Я узнаю это прикосновение и тону в знакомом мужском аромате, к которому не смогла бы привыкнуть, даже если бы попыталась.
Дверь закрывается с тихим щелчком, а затем меня вталкивают внутрь. От дикой мощи его силы у меня перехватывает дыхание, и у меня нет другого выбора, кроме как идти в ногу с ним.
Или попытаться это сделать.
Он слишком быстр, слишком непредсказуем, и это пробуждает во мне дремлющего зверя.
Моя икра ударяется о твердый край, и я ахаю, когда падаю прямо на мягкую поверхность матраса.
А потом он набрасывается на меня.
Его рука сжимает мои запястья над моей головой, а его колени лежат по обе стороны от моего живота. Я впервые вижу его лицо с тех пор, как он напал на меня из засады, и жалею, что посмотрела. Оно напряженное, но пустое. Мрачное, но эмоциональное. Нет ничего страшнее спокойного Кирилла. Он становится силой, с которой нужно считаться, лишенной каких-либо ограничений или моральных кодексов. Не то чтобы у него когда-либо было что-то из этого, но он, по крайней мере, прилагает усилия, чтобы притвориться, что это так. Но прямо сейчас, правда? В нем нет и намека на эту часть. Он полностью настроен на разрушение, а я случайно оказалась не в том месте и не в то время.
— Что... — я замолкаю, когда он один раз качает головой.
— Ш-ш-ш, не разговаривай. Я так близок к тому, чтобы стать настоящим гребаным животным, и если ты продолжишь говорить, эта ситуация станет очень ужасной.
Я сглатываю, но комок застревает у меня в горле. Это первый раз, когда я слышу, чтобы он говорил таким низким тоном. Он тверд и собран, но под поверхностью скрывается пугающий ураган.
— Итак, Саша... — его голос становится еще более глубоким до едва уловимой угрозы. — Ты закончила быть доброжелательной и убедилась, что с Константином все в порядке?
— Да, в общем то, закончила — понятия не имею, как мой голос звучит так нейтрально в данных обстоятельствах. — Один из нас должен был это сделать, поскольку
— Разве я просил тебя присматривать за моим братом? — Его угрожающий тон потрясает меня до глубины души.
Наверное, мне следует промолчать, но это не гарантирует, что он прекратит это. Что бы я ни делала, если Кирилл что-то задумал, то он добьется этого. Так что я могла бы с таким же успехом избавиться от этих хаотичных эмоций в моей груди.
— Мне не нужно твое разрешение на все, что я делаю — я пытаюсь высвободить свои запястья, но невозможно ослабить его железную хватку. — Вопреки тому, во что тебе нравится верить, ты не мой сторож, Кирилл.
Жестокая ухмылка приподнимает уголки его губ.
— Если ты находишь утешение в этих иллюзиях, то продолжай верить им, но реальность такова, ты моя, и я могу делать с тобой все, что мне захочется. Ты моя гребаная собственность, Саша. Это понятно?
Горячая влага щиплет уголки моих глаз, но я отказываюсь показывать ему, какой вред наносят мне его слова. Хотя я всегда знала Кирилла как методичного, хладнокровного монстра, я впервые вижу это воочию. Все, что произошло в прошлом, и то подобие безопасности, которое я чувствовала в его объятиях, было не более чем моим принятием желаемого за действительное. Он всегда думал обо мне только как о чем-то, чем он может владеть. Дополнение к его коллекции. Я ни в коем случае не являюсь частью его амбиций. Черт возьми, с таким же успехом я могла бы быть игрушкой, с которой он тратит время, пока не займет должность, над получением которой он работает.
— Я не твое что-то — говорю я со спокойствием, которого не чувствую. — И я, конечно, не твоя.
Мускул на его челюсти напрягается, а глаза за стеклами очков темнеют.
— Это потому, что ты уже принадлежишь кому-то другому?
— Кому-то другому?
Между нами повисает долгая пауза, пока тусклый свет от прикроватной тумбочки отбрасывает тени на его резкие черты.
— Я продолжаю с того места, на котором остановился ранее. Мне нужно имя.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Мне нужно имя человека, с которым ты ранее разговаривала по телефону.
Мое сердце бешено колотится, и я думаю, что Кирилл мог бы вскрыть мою кожу, чтобы получить ответы. Я должна постоянно напоминать себе, что каким бы благочестивым он был, это не то, что он на самом деле может сделать.
— Эта часть моей жизни тебя не касается — говорю я просто, достаточно тихо, чтобы слова прозвучали как мольба.
— Имя, Саша. Я не буду повторяться в другой раз.
Я поджимаю губы.
Напряжение волнами исходит от Кирилла, усиливаемое его крепкой хваткой на моих запястьях. На мгновение мне кажется, что он сломает их или что-то в этом роде, но потом он поднимает меня за них. Я ошеломленно замолкаю, когда он отпускает мои руки, снимает куртку и расстегивает рубашку. Пуговицы рассыпаются по кровати и скатываются на пол.
Мои груди покалывает под бинтами, а соски твердеют, превращаясь в болезненные бутоны.
Должно быть, со мной что-то не так, потому что, хотя я знаю, что он сумасшедший, мне все равно нравится его грубая сторона. Часть меня жаждет этого, в то время как другая часть боится этого. Факт остается фактом: если это отвлечет его мысли от текущей темы, то все, что я могу сделать, это позволить этому случиться. Вскоре после этого мои бинты исчезают от быстрого движения его сильных жилистых рук. Мои груди свободно подпрыгивают, а соски пульсируют от желания.