Кровь в моих жилах
Шрифт:
В доме их уже встречали. Нет, не князь и княгиня: Мишель лишь вернулся домой, как делал это всю неделю, а Светлана слишком мелкая сошка, чтобы её лично встречали Волковы. В гостиной Светлану и Мишеля ждали его многочисленные сестры — их было шестеро, мал-мала меньше, — кузины и племянники. Тон встрече попыталась задать самая младшая сестра, ей было лет десять. Она кинулась с порога обнимать Мишеля и расцеловывать по обычаю в щеки. Он, огромный медведище все же, подхватил её на руки и закрутил в восторге:
— Солнышко мое, Катерина Константиновна!
Остальные были не столь восторженны. Мишель представлял
— Добрый день, Фотиния Алексеевна.
Эта княжна была единственной, кто отказался называть её Светланой. Мишель подтянулся и поправил:
— Анастасия, прошу, называй правильно. Светлана Алексеевна наша гостья…
Княжна с вежливой улыбкой напомнила брату, игнорируя Светлану, словно она пустое место — вот же еще одна селедка в роду:
— Имени Светлана не существует. Есть только Фотиния.
Светлана заставила себя улыбнуться в ответ:
— Но я существую, ваше сиятельство. Я Светлана, и это не языческое имя. Я не язычница.
Княжна весьма поучительно сказала, рассматривая Светлану поверх очков:
— Громче всех, что они не язычники, кричат именно язычники. Громче всех, что они не лжецы, кричат именно лжецы.
— Громче всех, что они не ханжи, кричат именно ханжи, ваше сиятельство, — вежливо продолжила нравоучение Анастасии Светлана. — И лишь праведники молчат.
Мишель предпочел вмешаться, ловя Светлану за руку и демонстративно её целуя в запястье:
— Анастасия, прошу, не забывайся. Сегодня хороший день — не стоит начинать его с вражды.
Княжна прищурилась и сделала издевательски-притворный реверанс перед Мишелем:
— Как будет угодно вашему сиятельству, дорогой мой брат! Матушка ждет тебя в своем кабинете. И вас, конечно же, уважаемая Фотиния Алексеевна. — Сдаваться она не собиралась. Княжна резко развернулась и пошла прочь.
Выжить в этом семействе два дня будет проблематично. Мишель сжал в жесте ободрения ладонь Светланы и повел её прочь — здороваться с главной селедкой семейства. Или пора княгиню в змею переименовывать? Змейка-Анастасия только от змеи и могла появиться. Удивительно, что княжич иной.
По дороге через длинные анфилады весьма богато украшенных комнат Мишель тихо сказал:
— Не обращай внимания на Анастасию. Она весьма набож…
Светлана его оборвала:
— Не стоит оправдываться, Мишель.
Он с грустной улыбкой посмотрел на неё и признался:
— Не так я представлял себе этот день.
Светлана не сдержала улыбки — зато она чего-то подобного ждала от поездки. Она тут из-за расследования и Громова. Ради этого она выдержит княжеский яд. Яда, кстати, в скромно одетой в простое серое дневное платье княгине Софье Николаевне Волковой было много. Она не встала из кресла, в котором сидела и читала газету.
— Рада вас видеть, Светлана, в нашем доме, — притворно ласково сказала княгиня. — Мишель уже год только о вас и говорит. Все же в удивительное время мы живем. Прогрессивное. Непредсказуемое. Как говорится в пословице? — она улыбнулась. Мишель при этом еще сильнее сжал руку Светланы. — Кто бы мог подумать, Светлана, душечка моя, что из грязи мещанства можно легко шагнуть в князи. Так вроде говорят. Из грязи в князи, — княгиня повторила последние слова с явным удовольствием.
Мишель вскинулся:
— Матушка… Я просил. Я настоятельно просил…
Что он просил, Светлана не узнала — раздался скрип колес, и высокий лакей вкатил в кабинет инвалидное кресло с князем. Голос Константина Львовича перекрыл возмущенные слова Мишеля:
— Добрый день, Светлана Алексеевна. Наконец-то вы нас почтили своим присутствием.
Светлана вновь склонилась в реверансе, проклиная этикет.
— Ваше сиятельство…
Кресло с князем остановилось рядом с креслом княгини, и Константин Львович, князь Волков, заставляя княгиню передернуть возмущенно острыми плечиками, сказал:
— Не стоит так обращаться. Зовите по имени-отчеству. Так будет проще всем, не так ли, София Николаевна?
— Как скажешь, душа моя, — скромно согласилась княгиня.
— Мишка, — пророкотал князь. Он был огромен в своем инвалидном кресле, сковывающим его движения. Ног не было видно под пледом, и кто его знает, что с ними было на самом деле. Десять лет… Он мог и излечиться. А если он берендей, то в медвежьем обличии что происходит с его увечьем? — Оболтус ты мой великовозрастный… Светлана явно устала после дороги. Ей надо отдохнуть — её проводят в её комнаты. А ты мне нужен. Есть разговор. Агроном очень на тебя жаловался. Представляете, Светлана, Мишка пол-оранжереи утром опустошил — его остановил только сорт «Царевна Елизавета». Он с желтой каемочкой — говорят в тон волос погибшей княжны, и пока Мишка думал, уместно ли вам дарить желтые розы, его и заловили, и остановили. Запомни на будущее, оболтус, прекрасных барышень покоряют не количеством, а качеством подарка. Воспитывать его еще и воспитывать… Идите, Светлана, отдохните — силы вам понадобятся на обеде в честь вашего взятого третьего ранга. Мои поздравления!
Княгиня демонстративно приложила пальцы к вискам, словно у неё разболелась голова. Еще бы. Обед в честь какой-то грязной мещанки. Вот это Мишель учудил! И ему еще хватало наглости клясться, что это княгиня позвала Светлану. Хотя приятно знать, что хотя бы князь не обольщается и трезво оценивает своего сына. Оболтус.
Дай Бог, чтобы они оба не были берендеями. Дай Бог, чтобы это не они убили девушку в Сосновском.
Комнаты ей выделили во флигеле. Светлана иного и не ждала от княгини Волковой. Во флигелях селили приживалок, слуг, неугодных гостей, а она как раз такая. Неугодная. И только Мишель этого не видит и не понимает.