Кровь в моих жилах
Шрифт:
Она пошла дальше, на близкий запах воды — где-то рядом в рогозе шумела Перыница. Говорят, она берет исток у змеева дома, там всегда пышет огонь, потому и воды её даже зимой теплы. На берегу речки Светлана и просидела, опустив голые стопы в чуть тепловатую воду и слушая, как под песни берегинь тихо шелестел рогоз, почти до вечера. До обеда, то есть. Домовой за ней кошку прислал, чтобы Светлана все же не пропустила обед в свою честь, да чтобы не блуждала в быстро надвигающихся сумерках.
В гостиной выделенного ей флигеля довольная прогулкой Светлана с удивлением обнаружила Анастасию. Княжна удобно пристроилась
Княжна была некстати. Светлана скорее Мишеля ожидала увидеть — с каким-нибудь новомодным платьем наперевес и мольбой в глазах принять его, чтобы не позорила за столом.
Анастасия захлопнула книгу, не запоминая страницу:
— Долго же ты бродишь. Уже оценивала будущие владения, Фотиния? Лиха! Лиха…
Светлана не стала её поправлять — бесполезно это. Она опустилась в кресло напротив и бесстрастно спросила:
— Что хотела?
Анастасия прищурилась за своими очками, явно с простыми стеклами:
— Во-первых, я не разрешала тебе садиться. Во-вторых, тыкать тебе не по статусу.
Светлана пожала плечами:
— Во-первых, я теперь тоже дворянка. Титулярный советник к вашим услугам… Во-вторых, — она предупредительно зажгла на ладони боевой шар: — а ты попробуй заставить меня уважать тебя.
Анастасия бесстрастно сказала:
— Мне тебя уважать не надо. Не заслужила. Ты же нагулянная. У тебя нет собственной фамилии и нет отчества. Я все про тебя знаю. Ты не Алексеевна и не Богомилова. Истинность ни отчества, ни фамилии артефакт в приюте не подтвердил. Ты нагулянная, безродная, мелкая нищенка. Попытаешься войти в наш род — унижу так, что больше никто тебе руки не подаст. Денег, влияния и желания испортить тебе жизнь, как ты портишь Мишелю, у меня хватит. Оставь Мишеля в покое. Хватит им играться. Хватит строить недотрогу. Два года морочишь ему голову. «Ах, я не такая, ах, мне не нужны подарки!» Тварь, набивающая себе цену! Хватит. — Княжна даже кулаки сжала от гнева. — Сегодня ему скажешь: «Нет!» Поняла? Иначе сильно пожалеешь. Я опасный враг.
Светлана потушила огонек на ладони и не сдержала смешок: из Анастасии грозный враг… Это было отчаянно смешно. Да и Мишель Светлане совсем не нужен. Вот не Мишеля она видела рядом с собой. Точнее даже не так — рядом с собой она никого не видела. Судьба у неё такая.
Княжна обиделась и встала, нависая над Светланой:
— Я все скажу Мишелю. Я скажу о твоей незаконнорожденности! — Она пошла прочь, уверенная, что оставила поле боя за собой.
Светлана сказала ей в спину:
— Если я скажу Мишелю «да!», то только по собственному желанию. И если скажу «нет!», то только сама. Никто меня не заставит. И незаконнорождённость — это немного иное.
Анастасия оглянулась в дверях:
— Ты скажешь: «Нет!»
Светлана лишь махнула рукой:
— Я не боюсь твоих угроз.
— Зря! Кстати, на обед омары. Ты когда-нибудь ела омаров? — Анастасия с грохотом закрыла за собой дверь.
Светлана поморщилась. Понять бы еще, с чего княжна решила, что Мишель сделает Светлане предложение, да еще и сегодня. Нет, он в разговоре по кристальнику намекал, что
Она посмотрела на часы — пора бы и одеваться к обеду. Или взять и забыть про него? Все же унижение. Омар-р-ры… Наверняка, приказали приготовить их, чтобы Светлана показала полное отсутствие манер. Какую еще гадость могут подать, чтобы она села в лужу? Сказать им, что ли, портя аппетит, что еще недавно эти омары, креветки, устрицы были едой бедняков?
Светлана закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Просто не ходить. Просто забыть. Это так легко. Только Громов не поймет. В конце концов она сама вызвалась помочь. Никто её за язык не тянул.
В дверь деликатно постучали. Светлана резко выпрямилась: а вот и княжич со спасительным платьем и каким-нибудь алмазным ожерельем, без которого неприлично появляться за столом.
За дверью привычно раздалось:
— Светлана, свет моей души… Открой, пожалуйста.
— Входи… — разрешила она. Не исчезнет же.
Удивительное дело… Нет, необычное, как сказал бы Громов: руки Мишеля были пусты. Ни платья. Ни парюры, чтобы сразу было видно, что Светлана его содержанка. Даже захудалой бархотки в его руках не было. Он, уже одетый в смокинг, белоснежную сорочку и безупречно повязанную бабочку, выглядел потерянным. Не часто такое бывало с княжичем. Даже улыбку где-то забыл, словно он не Волков.
— Мишель? — не выдержала Светлана. Может, Анастасия перешла в наступление заранее? — Что-то случилось?
Он рывком подошел к ней и почти рухнул на пол, садясь у её ног:
— Анастасия была здесь. — Он не спрашивал. Он утверждал.
— Была, — не стала отрицать очевидного Светлана.
Голос у княжича сел:
— Она сказала, что все знает про незаконнорожденность. — Он холодными пальцами поймал ладонь Светланы и осторожно сжал. — Она и тебе это сказала?
Светлана заставила себя улыбнуться — такого удара она ждала давно, правда, не от Мишеля:
— Не стоит, Мишель, говорить об этом.
— Тебе противно, да? — Его глаза болезненно что-то искали на её лице.
Она пожала плечами: говорить о том, что тот, кого ты всю жизнь называла отцом, совсем не твой отец, было не противно, но неуместно. Да и понимать, что матушка, которую ты всегда любила, просто нагуляла тебя с кем-то другим… Это не противно. Это больно.
Мишель, пугая Светлану своим порывом, ткнулся лбом ей в колени:
— Понимаю. Прости. Я не так представлял себе этот день. Я думал: приятный вечер в кругу семьи. Я думал: тепло общения. Я думал: прогулка под луной, цветы, звезды, твоя рука в моей руке…
Светлана улыбнулась и погладила его по голове: не каждый день узнаешь, что барышня, с которой ты дружил два года, имеет только имя. Все остальное в ней — ложь. Отчество, род — это все одна большая ложь.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
— Но я все же скажу: выходи за меня замуж. Прошу. Я люблю тебя уже два года.
— Я вынуждена сказать нет. Мишель, увы, нет. Ты сам все понимаешь — тебе же Анастасия сказала.
К его чести, он не стал настаивать, хоть Светлана подспудно этого ждала: он любил добиваться всего, чего желал.