Кровь вторая. Орда
Шрифт:
— Ты убила его не тогда, когда он тебе меч в бок воткнул, а когда договор с ним заключила, мол, все у нас с тобой по сговору будет, для вида, а сама, на следующий же день, Славой к себе привязала. Ты убила его тогда, когда обещала, что жить будете в дали друг от друга, а сама, в свадебный поход с ним подалась, колдовством своим его убивая. Ты убила его тогда, когда тебе надоело с ним играться, приручив к себе, отринула его от себя, заставив мучиться и отчаиваться. Ты убила его, унизив ниже униженного, потащив
Апити продолжала обвинять подругу, заливаясь горькими слезами. Райс потупив глаза молча слушала.
— Что же ты наделала? — в конце концов заключила провидица, — ты же судьбу сломала, предначертанную. Он должен был жить и стать царём, но он им не станет. Оборвав его судьбу, ты сломала все наши, на него завитые. Мою, свою, сына. Что же ты наделала?
И с этими словами, она в истерике выскочила наружу. Ошалевшая Райс, плохо соображая, несколько ударов сердца сидела, как заворожённая, уставившись на колыхающуюся входную шкуру, дёрнулась, приходя в себя и с воплем «Апити!», кинулась следом, но её уже и след простыл.
От воплей младшей царицы, вся орда поднялась по тревоге, но в лесу была ночь и искать беглянку, не представлялось возможности. Факела, конечно, зажгли, по округе побегали, но никого не нашли.
Райс вернулась в баню, завалилась на лежак и оцепенела, не реагируя ни на что. Астера, которая жила вместе с ней в бане и затаившись в углу слышала, буквально, всё, что выговаривала Апити, к младшей царице не лезла, лишь когда ребёнок затребовал грудь, то молча, словно тень, поднесла и подложила его к Райс, для кормёжки.
С восходом солнца, в баню, к хмурой царице, зашла Линха. Райс всё так же лежала неподвижно, уставившись на масляную лампадку и никак не отреагировала на вошедшую Старшею.
— Моя царица, — начала боевая дева, видя, что на неё не обращают внимания, — могу ли я свои мысли молвить?
Райс медленно повернула в её сторону голову. Она напоминала человека, из которого выпили жизненные силы, все без остатка. Осталась одна оболочка. Не дождавшись разрешения говорить, Линха всё же решилась:
— Мы засветло проверили все секреты, что вокруг, чтобы выяснить, в каком направлении убежала дева, но они все целы, царица. Ни одна паутинка не сбита, ни одна ветка из зацепа не тронута. Невозможно, ночью, лесом бежать и все секреты обойти, не нарушив.
Райс ничего не ответила, даже виду не подала, что слышала, но за неё заговорила Астера:
— Ты к чему это? — вяло спросила она, изначально не понимая смысла этого доклада.
— Не человек это был, — загадочно и напугано затараторила Старшая, — морок. Привиделась и растаяла. Не может человек без следов убежать, а следов никаких нет.
— Да, какая разница, — вдруг, проскрипела Райс, со своего места,
Она села, огляделась, тяжело выдохнула и с интонацией безразличия, уже спокойно, отдала повеление:
— Ладно. Перестань искать. Всё равно уже ничего изменить нельзя, — и когда Линха торопливо юркнула наружу, от греха подальше, проговорила себе поднос, медленно растягивая слова, — какая же я дура. Что же я наделала? Что же теперь будет?
— Ничего, — тут же хмыкнула Астера, обращая на себя царское внимание.
Райс встрепенулась, подавая признаки жизни и соскочив с полога, быстро подошла к повитухе в упор.
— Ты же ночью была здесь и всё слышала, — шёпотом, быстро, будто куда-то спеша, зашипела Райс, — и что скажешь?
— Ты про что?
— Она сказала, что, убив этого урода, ну, то есть мужа, я сломала судьбу всем нам: и себе, и ей, и своему сыну, — тут она остановилась, тяжело дыша, будто бежала и спросила в голос, — что же теперь будет?
Баба молча улыбнулась, встала, прошествовала мимо взъерошенной Райс, зачерпнула ковш воды, подошла к банному камню и сыпанула в набранную воду щепотку семян конопли. Подошла к деве и поставила ковш перед с ней на полог. Дождалась, когда вода в ковше успокоится и плавающие семечки замрут на месте.
— Вот, представь себе, — начала Астера, — семечки, что выстроились к какой-то замысловатый рисунок, и есть ваши судьбы, сплетённые в одном ковше, — она помолчала, давая время деве сообразить, а затем продолжила, — а теперь сломай её.
Райс долго молчала, уперев сосредоточенный взгляд на плавающие семечки. Астера её не торопила.
— Как можно сломать воду? — тупо спросила рыжая, не отрывая взгляда от ковша.
— Вот, и я про тоже, — утвердительно и даже с какой-то радостной ноткой в голосе, заявила баба.
Она тут же сунула палец в ёмкость и провела с одного края к другому, семечки завертелись, закружились, но через некоторое время вновь остановились. Она демонстративно выловила одну семечку, показала деве её на пальце и столь же демонстративно другим пальцем, с щёлкнула семечку в темноту бани, как бы показывая, что изъяла из судьбы младшей царицы, кого-то.
— Что поменялось? — продолжала допытываться Астера, вновь обращая внимание ученицы на ковш с водой.
— Да ничего, — ответила та после недолгого раздумья, — поменялся рисунок?
— Вот! — победно провозгласила Знающая, устремляя указующий перст в небо, — судьба, как вода и ты правильно заметила — воду, как и судьбу, сломать невозможно. Ломая судьбу, ты попросту её как воду баламутишь, перерисовываешь. Ты хоть каждый день её ломай, она будет меняться, но вот совсем сломаться, она не сможет.