Кровь Янтаря
Шрифт:
— Э… «У Окровавленного Билла».
— Спасибо. Передам Биллу от тебя привет.
Джорди покачал головой.
— Не выйдет. Кабак переименовали в честь Билла после его кончины. Там теперь заправляет Энди, его кузен.
— Вот как? А как же раньше называлось это заведение?
— «У Окровавленного Сэма», — ответил он.
Ну и черт с ним. Я пожелал стражнику доброй ночи и вышел на прогулку. Вниз по короткой лестнице, аллеей через сад к боковым воротам, где следующий стражник выпустил меня наружу. Ночь была прохладной, ветер нес аромат осени, которая сжигала мир вокруг меня. Я втягивал воздух в легкие и резко выдыхал, шагая по Гран Конкур — далекому, полузабытому, — мерный стук копыт по булыжнику накатывал на меня, как сон, как воспоминание… Ночь была безлунна, но небо полно звезд,
Добравшись до большого перекрестка, я решил для разнообразия пойти в обход. По дороге меня обогнали несколько закрытых экипажей. Старик, выгуливающий на поводке крошечного зеленого дракончика, коснулся шляпы, когда я проходил мимо, и пожелал мне доброго вечера. Он видел, откуда я шел, хотя меня наверняка не знал. Я не слишком-то примелькался в городе. Настроение вскоре чуть исправилось, и я с удовольствием почувствовал, что походка моя снова стала упругой и энергичной.
Я ожидал, что Рэндом разозлится, но он даже и не подумал отправлять меня в новое путешествие, чтобы еще раз попытаться выключить Колесо-Призрак, — впрочем, никакого беспокойства от моего детища пока не проистекло. Мне просто было поручено продумать и предложить план действий. Флори уже успела с ним связаться и рассказала, кто такой Льюк, — кажется, уже само наличие информации о нашем враге каким-то образом добавило Рэндому уверенности. Я спрашивал, как он намерен разобраться с Льюком, но он не счел нужным распространяться на эту тему. Просто сослался на то, что не так давно заслал в Кашфу агента — кое-что проверить, сказал он. Такое впечатление, что на самом деле его куда больше беспокоило то, что объявленный вне закона Далт все еще числился среди живых.
— Что-то с этим человеком не то… — начал Рэндом.
— Что? — спросил я.
— Во-первых, я сам видел, как Бенедикт его отделал. Как правило, после такой обработки люди о карьере не помышляют…
— Крутой сукин сын, — сказал я. — Или чертовски удачливый. Или и то, и другое.
— Если и то, и другое, то он — сын Осквернительницы. Слышал о такой?
— Дила, — сказал я. — Ее так звали, кажется? Какая-то религиозная фанатичка? Воинствующая?
Рэндом кивнул.
— Она устроила нам кучу неприятностей на периферии Золотого Круга — в основном в районе Бегмы. Бывал там?
— Нет.
— Ну, Бегма совсем рядом с Кашфой, в одном поясе, — это делает твою историю особенно занятной. Дила постоянно разоряла Бегму, справиться с ней своими силами там не могли. В конце концов они вспомнили о существовании договора о коллективной безопасности, который мы заключили почти со всеми королевствами Круга… Папочка тогда решил лично преподать ей урок. Она слишком настойчиво пыталась подпалить тамошнее святилище Единорога. Папа взял с собой роту бойцов, разбил ее вояк, саму ее взял в плен, а кучу ее сподвижников повесил. Впрочем, она сбежала и через пару лет, когда о ней успели подзабыть, вернулась со свежими силами и принялась за старое. Бегма вновь подняла вой, но Папа был чем-то занят и послал туда Блейса с большим отрядом. Произошло несколько малозначительных столкновений — это же были банды, а не регулярная армия, — но в конце концов Блейс загнал их в угол и стер в порошок. Дила шла впереди своих войск и погибла.
— Далт — ее сын?
— По крайней мере, эта версия кое-что объясняет — ведь этот парень изо всех сил старался причинить нам как можно больше неприятностей. Он явно и открыто жаждал воздать нам за смерть мамочки. В конце концов он собрал довольно серьезную армию и устроил налет на Янтарь. Прорвался он гораздо дальше, чем можно было предполагать — к самому подножию Колвира. Тут его ждал Бенедикт со своим личным полком. Бенедикт разнес нападавших в пух и прах, и многие своими глазами видели, как он смертельно ранил Далта. Несколько бойцов сумели вынести Далта с поля боя, так что тела мы так и не увидели. Да и какого
— И ты думаешь, это может оказаться тот самый парень, с которым Льюк дружил в детстве… и дружит теперь?
— Ну, возраст-то примерно подходит, и родом он как будто из тех же самых мест… Думаю, это возможно.
Я шел и размышлял. Джасре, судя по словам отшельника, этот парень не слишком нравился. Так какую же роль он играл в моей истории? Слишком много неизвестных, решил я. Чтобы ответить на этот вопрос, нужны не домыслы, а конкретная информация. Ну и пропади оно все пропадом, я иду наслаждаться обедом…
Я все еще шел по Гран Конкур. Подойдя почти к его концу, я услышал громкий гогот и заметил несколько пьяных в сосиску парней, крепко обосновавшихся за столиками в открытом кафе. Одним из них был Дроппа, но меня он не засек, и я прошел мимо. Я вовсе не хотел развлекаться напропалую. Я свернул на улицу Ткачей, которая вела туда, где вверх по склону от портового района вьется Западная Виноградная. Высокая дама в маске и серебристом плаще поспешно шла к ожидавшей ее карете. Она оглянулась, и под ее домино расцвела улыбка. Я был уверен, что не знаю ее, и обнаружил, что хочу это упущение исправить. Улыбалась она очень мило. Порыв ветра принес запах дыма чьего-то очага и прошелестел сухими листьями. Я подумал: где-то теперь мой отец…
Затем по улице дальше и налево, на Западную Виноградную… Она уже, чем Гран Конкур, но все же широкая, расстояние между фонарями побольше, но освещения для ночных прогулок вполне достаточно. Мимо процокали копыта — пара всадников распевали песню, которую я не знал. Потом что-то большое и темное пролетело над моей головой и опустилось на крышу дома на той стороне улицы. Оттуда донеслось царапанье, затем все стихло. Дорога теперь походила на американские горки [12] — повороты направо, налево; иногда мне казалось, что я заплутал в этой мешанине домов. Постепенно уклон становился все круче. На одном повороте меня настиг портовый бриз, донеся первые за тот вечер соленые запахи моря. Еще чуть погодя — через два поворота, по-моему, — далеко внизу я увидел само море: покачивающиеся огни на искрящемся волнующемся черном зеркале, отчеркнутом изгибом редкого пунктира линии фонарей Портовой дороги. Небо на востоке было слегка припудрено. На самом краю мира виднелся намек на горизонт. Разок мне показалось, что я уловил далекий свет Кабры, но дорога сделала еще один поворот — и я вновь потерял маяк из виду.
12
В оригинале употреблено слово, означающее как шоссе, особенно в горах, имеющее много крутых поворотов, подъемов, зигзагов, так и аттракцион, в России более известный как «американские», а в Америке как «русские» горки.
Лужица света, похожая на пролитое молоко, колыхалась на правой стороне улицы, очерчивая призрачную сетку каменной кладки на дальнем от меня подъеме; разрисованный шест, на котором болтался фонарь, — скорее всего, он поддерживал репутацию какой-то издыхающей цирюльни: треснувшая сфера на его верхушке по-прежнему тлела слабым светом (ни дать ни взять, череп на палке), напоминая мне игру, которой мы когда-то в детстве забавлялись во Дворах. Несколько освещенных отпечатков ног вели прочь, становясь тусклее, еще тусклее, исчезая совсем… Я прошел мимо и услышал вдалеке крики морских птиц. Осенние ароматы поглотил запах океана. Над левым плечом небесная пудра все выше поднималась над водой, расплываясь по морщинистому лику бездны. Скоро…
Аппетит приходит во время ходьбы. Впереди, на другой стороне улицы, я заметил прохожего, одетого в темный плащ; отвороты его сапог тускло мерцали. Я подумал о рыбе, которую скоро буду есть, заторопился, поравнялся с ночным прохожим и обогнал его. Кошка на ближайшем крыльце прекратила вылизывать себе задницу и, не опуская вертикально задранной лапы, стала смотреть, как я прохожу мимо. Наверху, в одном из темных домов, спорили голоса — мужской и женский. Еще один поворот — и из бездны небес вывалился ломоть луны, похожий на всплывающее из глубин и роняющее тяжелые капли величественное животное…