Кровь Янтаря
Шрифт:
Я наскоро обыскал квартиру. Она была невелика. Окно в спальне тоже было открыто, я подошел к нему. Рядом с окном крепилась пожарная лестница, и я решил, что этот выход ничем не хуже любого другого — и для меня тоже. На почерневших перекладинах лестницы виднелись несколько мелких пятен крови — и все. Ни внизу, ни дальше по переулку никого видно не было.
Власть. Чтобы убивать. Чтобы оберегать. Льюк, Джасра, Гэйл. Кто ответственен?
Чем больше я думал об этом, тем более укреплялся в мысли, что утром открытых газовых горелок я тоже проснулся от телефонного звонка. Не было ли это предупреждением об опасности? Каждый раз, когда я пытался осмыслить эти события,
Власть. Сила.
В памяти крепко засел последний урок дядюшки Сугуи. После того как я развязался с Логрусом, дядя решил потратить время на мое обучение вещам, выходящим за пределы обычного курса. И однажды настал день, когда я решил, что учеба завершена. Я прошел конфирмацию в Искусства [27] и был выпущен на все четыре стороны. Казалось, что я объял все основы мастерства, что остальное может быть только несущественным дополнением этих основ. Я начал готовиться к путешествию на тень Земля. Но однажды утром за мной пришли и пригласили к Сугуи. Я решил, что он просто захотел со мной попрощаться и дать пару дружеских советов.
27
Конфирмация — у католиков и протестантов обряд приема в общину подростков, достигших определенного возраста. В общем смысле — посвящение во что-либо.
Волосы Сугуи были белы, он иногда сутулился, а случались дни, когда даже ходил с посохом. Тот день был как раз из таких. Сугуи надел тогда желтый кафтан — который я всегда считал скорее рабочей одеждой, чем знаком социального положения.
— Ну что, готов к прогулке? — спросил Сугуи.
— Вообще-то путь предстоит неблизкий, — заметил я. — Но я в принципе готов.
— Нет. — Он покачал головой. — Я имел в виду не это путешествие.
— Но… Ты хочешь сказать, что намерен куда-то отправиться прямо сейчас?
— Идем, — сказал он.
Итак, я последовал за ним, и тени расступились перед нами. Мы шли, и местность становилась все более пустынной… В конце концов мы пришли туда, где вообще не было ничего живого. Вокруг нас простирался голый черный базальт, оцепеневший в медном свете тусклого древнего солнца. На этом краю всех миров было холодно и сухо. Когда мы остановились, я огляделся и поежился.
Я ждал, что Сугуи объяснит цель нашей прогулки. Но прежде чем он заговорил, время успело умереть и воскреснуть. Казалось, он не замечал моего присутствия и просто высматривал что-то на ровном горизонте мира.
— Я научил тебя законам Тени, — наконец сказал он — медленно и тяжело. — Я научил тебя составлять заклинания, научил, как сделать так, чтобы они
Я промолчал. Вроде бы речь его не предусматривала моего ответа.
— Теперь ты знаешь кое-что о власти над миром, — продолжил он. — Ты черпаешь силу из Знака Хаоса, из Логруса, и воплощаешь в деяния…
Сугуи наконец взглянул на меня. Я кивнул.
— Ясно, что те, кто носит в себе Образ, Знак Порядка, могут совершать подобное — подобными же способами, а может, совсем другими… — продолжал он. — Наверняка я не знаю, ибо я не посвящен в Образ. Сомневаюсь, что дух мог бы выдержать бремя знания обоих Путей. Но тебе следует осознать, что существует другой путь Силы, антагонистичный тому, в который посвящены мы.
— Я понимаю, — сказал я, поскольку Сугуи, казалось, ожидал ответа.
— Однако ты обладаешь ресурсом, доступным тебе, — сказал он, — но которого нет у тех, из Янтаря. Смотри!
Последнее слово не значило, что мне нужно просто стоять и смотреть, как он прислоняет посох к валуну и простирает пред собой руки. Это значило, что мне следует вызвать Логрус, чтобы на уровне Силы увидеть то, что дядя делает. Я включил магическое зрение и принялся наблюдать за происходящим сквозь Логрус.
Видение, висевшее перед ним, казалось продолжением того, что вызвал я, — растянутое и перекрученное. Я видел и чувствовал, как дядя соединяет с ним руки и вытягивает пару зазубренных щупалец, чтобы коснуться валуна, лежащего много ниже по склону.
— Теперь войди в Логрус, — сказал дядя, — но оставайся пассивным. Держись рядом, пока я буду работать. Но ни в коем случае не смей вмешиваться.
— Понятно, — сказал я.
Я окунул руки в собственное видение, пошевелил ими, нащупывая гармонию, пока руки не слились с ним.
— Хорошо, — сказал дядя, когда я закончил. — А теперь ты должен только наблюдать — на всех уровнях Власти сразу.
Что-то запульсировало по всей длине управляемых им отростков, подбирающихся к валуну. К тому, что произошло потом, я оказался не готов.
Изображение Логруса передо мной почернело, расплылось бурлящей кляксой чернильной жижи. Жуткое ощущение разрушительной мощи хлынуло в меня — неописуемая сила уничтожения, она грозила переполнить меня, унести в блаженное ничто абсолютного беспорядка. Часть меня, кажется, жаждала этого, но другая часть немо вопила, моля, чтобы это прекратилось. Но Сугуи держал это безумие под контролем, и я мог смотреть, как он это делает, — именно в тот момент, когда я увидел, как он выводит небытие в бытие.
Валун стал частью пятна хаоса, присоединился к нему и исчез. Не было ни взрыва, ни поглощения — только ощущение могучих холодных ветров, только отзвуки голосов ужаса в бесконечности… Дядя медленно развел руки — и линии кипящей черноты последовали за его руками, растеклись в обе стороны от зрачка бездны, который когда-то был гранитным валуном, прожирая длинную черную борозду, внутри которой я увидел несоединимое — сущее Ничто, становящееся Деянием…
Затем дядя замер — и все остановилось. Мгновением позже он заговорил.
— Я мог бы просто отпустить это, — сказал он, — дав ему власть существовать без моего контроля. Или толкнуть его в какую-то сторону — и лишь потом отпустить…
Он не спешил развить эту мысль, и я спросил:
— И что тогда произойдет? Оно просто будет продолжаться, пока не уничтожит всю эту тень?
— Нет, — отозвался он. — Есть ограничения. Сопротивление Порядка будет возрастать по мере того, как Хаос будет расширяться. Рано или поздно все придет в равновесие…
— А если ты продолжишь, если ты будешь вызывать его снова и снова?