Кровь. Закат

Гладов Олег

– А этот, – спросил мент номер два, – этот почему в скафандре?

Шам и Нитро повернулись к Кровнику и тоже уставились на него.

Твою мать. Он все еще в скафандре.

Нитро всхлипнула.

– Потому что это, – зычно сказал Шам, – дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, Герой России, капитан Александр Сергеевич Иванченков!

Нитро пискнула.

– Сегодня ночью, – свирепо глянув на нее, продолжил Шам, – он совершил незапланированную посадку в районе космодрома Плесецк, самолетом

доставлен на запасной правительственный аэродром, и сейчас едет на личную встречу с президентом…

Голос Шама стал торжественным:

– …России, Борисом Николаевичем Ельциным!

Менты озадаченно посмотрели друг на друга, на своих коллег, стоящих за машинами метрах в десяти от них, и снова уставились в салон.

– А что у вас с лицом, товарищ капитан? – спросил один из них вежливо. – Авария?

Кровник смотрел на него исподлобья.

– Неполадки… – сказал он и не спеша нарисовал в воздухе перед собой нечто похожее на восьмерку. Больше ничего в голову не приходило.

– Лейтенант! – сказал Шам строго. – Сегодня ночью товарищ Иванченков на высоте пятнадцать тысяч метров проявил чудеса героизма, с риском для жизни спасая себя и вверенное ему оборудование. Президент ждет Героя России у себя…

Шам словно нехотя снял трубку радиотелефона.

– Мне позвонить Виктору Федоровичу? – спросил он и уточнил: – Виктору Федоровичу Ерину, я имею ввиду…

Менты посмотрели на трубку в его руке, еще раз друг на друга.

– Проезжайте, – сказал один из них, и они оба отдали честь. – Счастливого пути, товарищ капитан!

Кровник приложил руку к белому шлему с красными буквами «СССР».

«Чайка» тронулась.

– А кто этот Виктор Федорович? – спросила Нитро.

– Министр МВД, – ответил Шам.

– Ну правда! – воскликнула она, оборачиваясь к пассажиру, сидящему на заднем сидении, – ну…

Нитро замолчала.

Смотрела, открыв рот.

– Шам… – сказала она вполголоса и потрясла брата за плечо, – он плачет…

Кровник не видел ни Нитро, ни Шама, ни салон «Чайки». Слезы катились из его глаз без остановки.

– Божь… – он заикался, давясь слезами, – …я… ко…

– Что он там бормочет?

– …ров… ка… – рыдал Кровник, – …по… лети на неб… ко…

– Это отходняк такой после папиных газиков, – сказал невидимый Шам. – На жуткую депрессуху пробивает, все самому себе припомнишь, все говно, которое накопилось, вылезет… как гной из чирья…

– Не было, – сказал Кровник, давясь слезами. – Не было там вашего папы… там была Алиса. Моя дочь…

Кровник зарыдал в голос. Слезы брызнули из его глаз. Крупная капля попала в Нитро. Та заморгала часто-часто.

Машина остановилась.

– Как? – Шам снял темные очки. – Как дочь? А папа?

– Там была моя дочь… – Кровник вытер слезы, но они тут же покатились у него

из глаз снова. – В том самом переулке, где тетка на стене… с ракетами… Простите…

– Не парься, – сказал Шам. – Это у всех такая реакция. Я после этой смеси так же сопли распускаю, вспоминая, как меня кинула любовь всей моей…

– Тетка на стене? – спросил вдруг Шам, оборвав себя, и сморщив лоб. – В каком переулке?

– В Безымянном, – сказала Нитро. – Там мозаика на стене, женщина… и ракеты всякие, планеты, – Нитро почесала нос, – спутники там разные…

– Поехали, – сказал, судорожно вздохнув, Кровник. – Поехали уже.

Шам, нахмурившись, снялся с ручника, тронулся, аккуратно выруливая в крайний левый. На дороге по-прежнему никого не было.

– Твоя дочь… – глаза Шама в зеркале заднего вида. – Она умерла?

Кровник смотрел на свои руки.

– Да, – сказал Кровник. – Ей было четырнадцать.

– Какой ужас, – Нитро обернулась. – Что случилось?

Кровник смотрел на свои руки.

– Я ее убил, – сказал он.

Нитро отвернулась.

– Я из командировки вернулся… жена на полу, кровь кругом… в комнате дочери эти… блевотина и эта… типа слизи… все вверх дном… короче, сразу было понятно, что…

– Бегал всю ночь, искал… не знаю, что в тот переулок свернуть заставило. Она там стояла с нелюдем этим, а он смотрел на меня, прижимал ее к себе и улыбался… я выстрелил и попал ему в голову, снес башку ему на хер… а Алиса…

– Я выстрелил, – сказал Кровник. – И попал.

– А сейчас снова… стою в том самом переулке, с пистолетом в руке, а он еще горячий… и она напротив, с дыркой в голове… встретил ее по ту сторону снов.

Слезы снова покатились из его глаз.

По ту сторону снов.

– Так ты меня убил? – спрашивает она. – Да? Так это было?

– Алиса? – Кровник в ужасе смотрит на пистолет в своей руке и снова на нее. – Алиса?

Он смотрит на свою дочь. Дочь, на которую он направил оружие. Он хочет опустить эту заряженную под завязку машинку для убийства, но не может. Огромная мозаика, на которой изображена большая женщина, соседний дом, да и весь Безымянный переулок, медленно растворяются в нигде. Исчезают пистолет и невидимая сила, удерживающая его руку.

Только она осталась. Его дочь. Алиса.

– Я не Алиса, – говорит она.

Она смотрит на него. Сквозь него. В него. Она шевелит губами:

– Я тот, кто не мог явиться перед неким юношей в другом обличье, нежели в обличье его отца. Я тот, кто не мог явиться и перед тобой иначе.

– Кто ты?

– У меня немного имен. Они ничего не значат, и вряд ли ты слышал хотя бы одно из них. Это не мистификация. Это просто информация. Я не пытаюсь ввести тебя в заблуждение.

Алиса показала ему раскрытые ладошки: