Кровь. Закат

Гладов Олег

Кровник глянул вниз и наконец понял, что видит то место, где рождается и жар и зарево. Большой круглый колодец, полный открытого пламени. Жидкого огня. Кипящего расплавленного металла.

Кровник понял, что смотрит на этот колодец с десятиэтажной высоты. Что слышит вполне различимый знакомый звук – звон наковален.

Игнат почти бежал. Кровник еле поспевал за ним. Он давно сбросил и куртку и то, что было под ней. Пот катился по их телам крупными каплями. Тельняшку хоть выжимай. Уже можно

было различить дно. До него, кажется, оставалось совсем немного.

Пять пролетов. Четыре. Три. Два. Один.

Они ступили на железный пол.

– Все, – сказал Игнат. – Назад никак…

Огромные двурогие наковальни – каждая размером с теленка.

Меха для раздувания горнов. Неподвижные сейчас. Замершие на время с таким видом, будто оторвали их от любимого дела. Жаждущие продолжения. Ждущие, что будет дальше. Как и те, кого еще несколько минут назад он принял за копошащихся насекомых.

Игнат был большим, а эти казались еще больше. В горячем струящемся воздухе их тела блестели от пота, словно вымазанные машинным маслом. Словно отлитые из бронзы.

Ноги-столбы. Головы, посаженные на чугунные плечи. Опираются своими клешнями-ручищами на огромные молоты, которыми совсем недавно остервенело лупили по малиновым кускам железа, высекая из них снопы искр.

Стоят, смотрят на спустившихся из далекого темного Верха прямо к ним. Вниз.

– Здорово, Игнатка, – сказал огромный дядька с опаленными седыми усами.

– Здорово, Егор, – коротко поклонился Игнат.

– Озорничать пришел?

Игнат усмехнулся:

– Нет.

– Надо чего?

Игнат покивал:

– Да…

Он высмотрел человека в кожаном, прожженном в нескольких местах фартуке, стоящего чуть поодаль.

– Здорово, Васятка! – крикнул ему Игнат.

– Здорово… – степенно кивнул тот.

В руках Васятка держал большие, изогнутые особым образом клещи.

– Чего ж тебе надо? – спросил седоусый Егор.

– К лунарям мне надо, – сказал Игнат. – За ворота.

Егор фыркнул. Остальные переглянулись.

– Нет, – сказал Егор. – Тебе нельзя.

– Мне нельзя… – Игнат положил руку на плечо стоящему рядом Кровнику. – А ему можно.

– Ты что ль так решил? – усмехнулся Егор. – Так ты тут не хозяин. Наверху у себя командовать будешь…

Мужики рассматривали Кровника.

– Кто таков? – спросил Егор. – Из твоих каторжан беглых?

– Нет, – Игнат похлопал Кровника по плечу. – Вояка он.

– Вояка! – снова фыркнул Егор. – То-то, что одни вояки кругом, воинов никого не осталось…

– А вы кто такие? – громко спросил Кровник. – Кузнецы?

– Смотри-ка! – удивленно сказал тот, которого Игнат назвал Васяткой. – Разговаривает!

Хмыкнули все. Стояли, посмеиваясь беззлобно.

– Мы железо

варим, да дурь из него выбиваем, – сказал Егор. – Ежели дурь из него выбьешь – будет из него толк. Крепким будет да надежным. Ничего ему не страшно тогда. Броней станет, сталью булатной – чем угодно. Ничего ему не сделается, и ржавчина не возьмет. Но хитрое оно – железо-то… Все норовит по своему… И крепкое ведь оно – самому нужно еще крепче быть, чтоб бока ему намять… Ну-ка!..

Егор шевельнулся и, подкинув свой молот как пушинку, поймал его в воздухе за самое основание, за то самое место, где из железной чушки начинала расти длинная ручка.

– На! – протянул он молот Кровнику. Тот, сделав пару шагов, взял его в руки.

– Васятка! – крикнул Егор.

Вдруг все зашевелились. Кто-то схватился за ручки мехов, кто-то швырнул лопатой уголь в горнило. Васятка сунул свои длинные страшные клещи прямо в огонь, выхватил из него раскаленный добела кусок железа и положил его на наковальню.

– Бей!!! – закричал Игнат.

И Кровник, размахнувшись изо всех сил, ударил.

Ударил так, что загудело в голове.

– Сильнее!!!

Искры во все стороны. Зарево на лицах.

Васятка, скалясь, перевернул раскаленную болванку на другой бок

– Еще!!!

Он размахнулся, чуть не вывихнув плечо, и саданул прямо в наковальню. Мимо. Промахнулся.

– Черт! – крикнул Кровник.

– Хорош!!! – Егор хлопнул его по спине. Словно доской огрел. Аж хрустнуло что-то.

Васятка тут же сунул красную железяку обратно в огонь.

– Не ругайся мне тут! – сердито сказал Егор. – Кузня – храм, кузнечный горн – алтарь. Дед мой за сквернословие в храме губы тебе бы все поотбивал!

Егор забрал у него отполированную рукоять.

– Никогда впустую по лицу наковальню не бей… – сказал он уже спокойнее.

Кровник, тяжело дыша, смотрел на свои руки. Они казались легкими, как пушинки. Ладони горели.

– Так как, Егор? – спросил Игнат. – Пустишь раба божия Константина за ворота, к лунарям?

– Рабу божию там делать нечего, – покачал головой Егор. – Рабы божии должны под солнышком греться, а не погибели для себя и души своей искать.

Он повернулся к Кровнику:

– Чего тебе там надо, служивый? Сгинешь там, пропадешь ведь без вести…

– Где наша не пропадала, – сказал Кровник.

– Смотри, – покачал головой Егор. – Пришлют мамке похоронку…

– По дороге перехвачу, – сказал Кровник. – Заберу у почтальона.

– Пока не скажешь, зачем тебе к лунарям, разговора дальше не будет.

Кровник посмотрел на Игната.

– Сын мой у них и жена тоже, – сказал Игнат.

– Никитка? Маруся? – Егор сверкнул глазами, – Это как же вышло?