Кровь. Закат
Шрифт:
Кровник остановился.
– Привет, Серега… – сказал он негромко. Его голос улетел куда-то под потолок, куда-то к конструкциям, удерживающим на себе крышу…
– Здорово, – Паршков затушил сигарету о перила и поднялся.
Сколько Кровник его помнил, Паршков всегда был в этом костюме. Невнятном, мешковатом, зеленом костюме с затертыми до блеска манжетами и локтями. И галстук. Галстук, кажется, тот же, что и
Черная вата продавилась сквозь прутья перил: темное пятно на уровне второго этажа шевельнулось. И фонарик погас. Кровник маятником качнулся в сторону, и его тут же ударило в плечо,
Вспышки! Почему не видно вспышек?! Пламегасители?
Он закатился под днище катера. Плечо. Онемело. Но это ненадолго. Ну вот. Уже начало жечь.
– БАХ!!! – не целясь по метнувшейся тени, – БАХ!!! БАХ!!!
Вопль. Автоматная почти бесшумная очередь прошила металл над его головой. Тело катера загудело глухо. У Кровника свело зубы судорогой.
Он откатился еще глубже под киль, попытался найти взглядом девочку. Кажется, она стояла вон там… Где?! Где она?!
Он ощутил колебание воздуха – раскаленный кусок свинца пролетел в миллиметре от его уха. Следующая пуля обожгла щеку. Словно десяток молотков вогнали десяток гвоздей по шляпку в алюминий обшивки. Он кувыркнулся еще раз и полетел в ремонтную яму под килем. Попытался сгруппироваться и шлепнулся со всего маху, взвыв от боли в плече и отбитом колене.
Услышал, как пули дырявят обшивку там, где он только что жевал сопли.
Кровник поднялся: шатает. Боком двинулся по узкой бетонной траншее в сторону носа щупая пустую темноту перед собой раскрытой левой ладонью. Света ноль. Фонарик уже хрустнул под чьей-то подошвой. Но затворы еще щелкают. Судя по звукам, пули входят туда, где его уже нет.
Он добрался до самого конца ремонтной ямы, и тут выстрелы прекратились.
Он замер. Дыхание так просто не выровняешь. Грудная клетка вздымается, как цунами. Воздух рвется из ноздрей как… Черт! Он пыхтит, словно паровоз!.. И уши! Уши твою мать заложило!..
Кровник открыл рот, раззявил варежку, глотнул воздуха, хрустнув гландами. Он услышал звук, похожий на весеннюю далекую капель. Гул металлических перекрытий: несколько пар ног, торопливо переступая, прыгая через ступеньки, бежали по ржавым лестницам вверх.
Кровник высунулся по переносицу и тут же нырнул обратно. Ничего не увидел. Выждал пару секунд: три… два… один…
Он рывком вырвал себя из ямы. Сильно оттолкнулся обеими ногами. Кувыркнулся. Добежал до стены на полусогнутых.
Что это?
Твою мать! Этот звук не спутаешь ни с чем!..
Кровнику захотелось со всей силы стукнуть себя головой о стену, к которой он сейчас прислонился. Раскроить свою тупую башку о кирпичную кладку. Вмазаться со всей дури затылком об угол.
Вертолет. У них – вертолет.
Он, сжав зубы, оттолкнулся от стены и побежал вдоль нее к выходу. Выскочил в узкое ущелье между двумя цехами, заполненное грохотом двигателя, свистом винтов.
Побежал вдоль здания, задрав голову к крыше. Вскинул пистолет, прицелившись в быструю тень, мелькнувшую в узкой полоске ночного неба. Зарычал в бешенстве. Колени подогнулись. Сел прямо
– Сука… – сказал он, глядя прямо перед собой. Вскочил и как мог быстро вернулся обратно в цех. Прочесал его снизу доверху. Постоял, глядя с просторной плоской крыши на огни города.
– Сука… – повторил он.
«Шестера» завелась с десятого раза. В тот момент, когда Кровник, уже отчаявшись, собирался достать ствол и попросту пристрелить эту таратайку, всадив в капот оставшиеся четыре патрона – машина чихнула и задрожала своим ржавым корпусом.
Кровник, проурчав что-то невнятное, включил первую. Авто, издав громкий хлопок, рвануло с места.
Свет он сообразил включить только через минуту. Поехал к центру.
Радио. Щелкнул «вкл». Узнал, что с завтрашнего утра жетон на проезд в столичном метро подорожает до 30 рублей. Стоимость проезда в наземном транспорте возросла до…
Он крутит ручку настройки: студенты техникумов лишаются права на отсрочку от призыва на действительную военную службу и…
Кровник двигается дальше по шкале.
В Москве бардак. Руцкой, возомнивший себя непонятно кем, издает указ за указом. Назначает людей на должности. Сегодня подписал бумагу, обязывающую все государственные органы России препятствовать выезду за пределы страны Черномырдину, Лужкову, Чубайсу… далее еще десяток известных фамилий.
Ельцин издает свои указы. Сегодня же, например, освободил Руцкого от должности вице-президента…
На следующей волне рассказывают о провалившемся штурме Останкино. Спецподразделение «Витязь», крупнокалиберные пулеметы с БТР-ов. Много погибших и раненых среди гражданского населения…
Следующая радиостанция. Здесь погибших и раненых у телецентра называют «красно-коричневым фашиствующим сбродом».
У здания Моссовета видели артиста Смоктуновского, который помогал возводить баррикады, таская куски арматуры…
Несколько тысяч пьяных или просто безголовых людей носятся по Москве, то сминая своими телами милицейские заграждения, то получая по этим же телам дубинками и пулями…
Кровник нарывается на толпу каких-то бородатых отморозков в офицерских шинелях с траурными повязками на рукавах. Они забрасывают его машину камнями. Разбивают заднее боковое – мелкая стеклянная крошка попадает ему за шиворот. Шестера вильнув, выравнивается и влетает в ближайшую же арку. Отморозки не преследуют его: булыжники летят вслед, барабаня по багажнику и отскакивая от асфальта.
Бензин заканчивается раньше, чем ему хотелось бы. Он бросает тачку прямо посреди дороги, хватает с пассажирского сидения кейс и ковыляет к домам. Видит Белый Дом в просвет между зданиями. Видит костры и греющихся возле них людей. Видит следы трассирующих пуль на высоте девятого этажа.
Он пробирается через дворы, делая приличный крюк. Огибает большое белое здание по большому полукругу.
Примерно минут через сорок он уже в квартале от нужного ему адреса. Вовремя замечает мешки с песком и тускло блестящие за ними солдатские каски. Бесшумно сдает назад. Перелезает через забор. Плечо печет, но кость не задета. Пулей вырвало небольшой кусок мяса.